Колыбельная (СИ)

Стив боялся этого дня. Боялся того, что слишком сильно ждал его. Боялся той истомы, которой наполнялось тело всякий раз, когда он думал об обнаженном теле друга. Мысли об этом кипятили кровь.

Это был самый чувственный опыт. Самый первый. Самый незабываемый.

И даже если это было в прошлой жизни, тело помнило его много лучше памяти.

Стив не знал, что будет делать, если что-то… произойдет в этот день. Потому что уже тогда знал – произойдет. Они недвусмысленно реагировали друг на друга, даже когда просто целовались. И хотя Стив предпочитал делать вид, что ничего не замечает, просто отодвигаясь и не позволяя возбуждению Солдата выйти на пик, все равно…

В этот день Солдат вел себя скованнее, чем всегда. Он не уходил от прикосновений, дал вымыть себе голову, но расслабленности в его теле не было. Вода была в этот раз почти черной, как кофе, Стив специально сделал раствор крепче, чтобы обоим не было так неловко, хотя и тонул в запахе сандала и цитрусовой цедры.

И несмотря на темную воду, Стив видел. Пусть только очертания тяжелого от крови, прижатого к животу…

Солдат вцепился рукой в выступающий бортик так сильно, что побелели пальцы. Он не смотрел на Стива.

- Эй, - Стив тронул его плечо, и встретил опасливый, напряженный взгляд. Он ждал, что Солдат скажет «Я нестабилен», но тот молчал. И в его глазах был почти прежний страх. То, что происходит с ним – не порядок, и если он сам допустил это, то должен быть наказан. – Ты как?

- Я в порядке, - озвучил он мысль Стива, но в его ответе незаметно, как змея в кустах, проскользнуло твердое упорство. Стало быть, не все в порядке. Стив глубоко вздохнул, думая, как лучше поступить.

В конце концов, пусть и звучит это лестно, а именно он стал причиной такой реакции.

- Ничего страшного. Такое бывает. Ты можешь заняться этим, - тихо заметил Стив, стараясь не выдать дрожь в голосе. – Я оставлю тебя на какое-то время. Когда закончишь, позови меня, ладно?

Движение было молниеносным. Солдат вскинул руку и схватил его за футболку. Он опустил голову, хмурясь, волосы закрыли лицо. Пальцы держали крепко, но Стив видел – захоти он освободиться, Солдат не станет удерживать. Все было плохо. Все было очень плохо, потому что Стив хотел, чтобы Солдат удержал его.

- Что? – одним выдохом спросил он. В горле вдруг пересохло, и в процедурной стало нечем дышать.

- Мои желания имеют значение? – сухо спросил Солдат. Слишком сухо, чтобы Стив в это поверил. Внутри завибрировало волнение, похожее на большую змею, шевелящуюся и скручивающую кольца в животе. Стив опустился обратно, сел на пол вдоль бортика напротив Солдата и попытался заглянуть ему в лицо.

Тот сидел, низко опустив голову, и так закаменел, будто всем телом ожидал ответа.

- Чего ты хочешь? – очень тихо спросил Стив, опуская руку и трогая пальцами поверхность теплой черной воды. И, не дождавшись ответа, спросил севшим голосом, – Хочешь, чтобы я помог?

- Да.

Решиться оказалось трудно только в первый момент.

Стив наклонился вперед, погрузил правую руку в воду до середины плеча, левой поднимая лицо Солдата, заглядывая в глаза, чтобы видеть… видеть это лицо, когда его пальцы, скользнув по бедру, нашли, тронули, обернули тугим кольцом. У Солдата сорвалось дыхание. У самого Стива тоже, но он этого почти не заметил. Дымные глаза распахнулись, их взгляд затуманился, губы приоткрылись, но никакого звука с них так и не сорвалось. Ресницы затрепетали и опустились. Зажурчала вода, Солдат вдруг весь потянулся к нему, медленно, словно преодолевая скованность, чуть повернул корпус и ткнулся мокрым лбом в грудь Стива. Одна его нога была у стенки ванной, другую, согнув в колене, он отставил в сторону, так призывно, что Стиву кровь бросилась в щеки, и он замер оторопело, по-прежнему не выпуская твердую плоть из каменно напрягшихся пальцев…

У Солдата должен быть Хозяин!

После секундного колебания, Стив прижался лицом к его волосам, зарылся губами в мокрую макушку и двинул рукой. Сперва тремя пальцами, затем всей ладонью. Еще, еще. Другую руку он обернул вокруг плеч, опустив пальцы на металл, и его всего омыло теплом, сладкой одурью близости, и в груди мешались, переплетались страх, стыд и страсть.

«Баки спит, - думал он, двигая рукой. – Баки спит и видит сон. А раз так… пусть его сон будет хорошим…»

Все барьеры оказались в голове.

А плоть в его ладони была как своя, и где-то на задворках сознания царило легкое недоумение, почему на знакомые движения нет привычного отклика в теле. Стиву нравилась эта напряженная твердость, он сжимал пальцы, и тонкая кожа двигалась вместе с его рукой по твердому массиву ствола…

Черная вода плескалась вокруг руки, и никогда еще ритмичный водный плеск не вызывал у Стива такого стыдливого удушья. Солдат был так одуряюще близко, что не получалось думать больше ни о чем, кроме него. Кроме запаха его волос, его напряженной плоти в своей руке. И того, что причиной такой реакции стал он сам.

Это заводило.