Колыбельные неведомых улиц. Разговоры с бездомными об их жизни

Отлежался я в двадцать девятой больнице, левая рука вообще как свинец стала, до сих пор не могу. Но хоть разработал, первые месяца два вообще не мог, ну, вот такая – скрюченная просто, хожу как дебил. Но хоть ходил. Ну ничего, обойдусь: вот сейчас, я думаю, сезон будет, поеду по грибы. В конце этой недели должен начаться сезон по белым грибам. А домой почему я не хочу ехать, потому что дети меня видели самодостаточным. Понимаешь, самодостаточным – я, вроде, старался им показать, что надо вот так жить. А сейчас я приеду как чмо конченное? Нет, я не поеду, я лучше тут сдохну потихонечку.

Я уже привык за восемнадцать лет, с девяносто девятого года. Куда мне ехать? Не поеду я никуда, не хочу. Хотелось, конечно, вот мне знакомая предложила за тридцать тысяч дом в Тверской области, там тоже болота. Я в Саратов приезжал когда к детям, у меня постоянно головные боли, там сухой климат, а здесь мне полегче. Там вообще головные боли, ужас – я постоянно мучился, думаю, что отец у меня из-за этого быстро умер. Он тоже от инсульта умер, в пятьдесят один год. А мать в этом году умерла девятнадцатого, я даже съездить не смог. Ни на похороны, ни вообще заработать не могу.

А на паперти вот чего там, ну рублей двести-триста дадут – пойдёшь пара чебурек возьмёшь и сигарет, всё. Ночевал под мостом, но сейчас выгнали. Сейчас я на Варварку [хожу], рядом с Красной площадью, там между Английским домом и церковью, там есть такая площадка, как парк. Вот тут вот как-то спал и тут даги идут и начинают бить всех подряд. Просто так, из-за того, что бомжи. Ночлежки есть, но там только для москвичей, для тех, кто в Москве родился. Проверяют в паспорте, где ты родился, вот как у меня вот, в Саратовской области. А мне предлагают ехать в Саратов, но мне там климат не подходит, я не смогу там выжить.

Они отправят за свой счёт, вот эта соцзащита, Армия спасения, но они баптисты или я не знаю, кто: лютеранцы или баптисты. Не православные, но есть и православные, тоже можно с батюшкой поговорить. Но он тоже сделает электронный билет и ты туда едешь. А надо же по дороге всё-таки пожрать ещё. Я с ребятами разговаривал, они только билет дают, а там уже – крутись как хочешь. Короче, лучше грибами заняться.

Еду дают вот в этой церкви [показывает в сторону Всех Святых на Кулишках]. В одиннадцать тридцать одну консервную банку там, или шпроты, или ещё чего-нибудь такое и хлеб. Ну, бывает, конфетки дают, если праздники, то бывало даже по две консервных банки, по три давали. А государство что, ну, есть помывка, например, от вшей, от всего. Я знаю две штуки: на ВДНХ где-то есть там, я ездил как-то раз и вот на Курском, где можно помыться бесплатно. Тут опять же кормили обедом от церкви и в обед, в час покушать можно. Опять же там можно только раз или два в неделю помыться, в понедельник и в пятницу, например.

Там ты же фамилию свою говоришь, можно обманывать, но я вот не могу. А кормят соответственно, одежду тоже дают. Доктор Лиза – даёт, Доктор Лиза, что погибла, над Чёрным морем, помнишь, самолёт разбился? Там сейчас, говорят, знакомые её – тоже помогают. Доктор Лиза – ну, мы уже привыкли. Ну там чего: бутерброд дадут и одежду, курточку там, опять же, если есть, а может и не быть.

– Многие по электронным билетам возвращаются? Потому что у меня чувство такое, что в Москве столько людей оседает из регионов и не возвращаются.

– Я знаю, что многие просто домой едут, вот эти домашники, блядь. Тут прикидываются бомжами, едут за счёт церкви домой, а кто действительно без прописки, они нет, ну я не знаю. Вот мне предлагают, а я не могу туда ехать, там действительно климат не подходит. Да и просто не хочу, чтобы дети меня таким видели. Скучаю, скучаю [по детям]. Я даже номер сменил, чтобы они мне не звонили. В прошлом году созванивался, а в этом году – уже нет.

Они не звонили, я всегда звонил сам. Потому что я говорю: я за счёт этой жизни упустил этот момент, я был не с ними, понимаешь? Я пахал, чтобы они там кушали, я был не с ними, и я этот момент упустил. Да это я виноват во всём. Надо было на месте заниматься там бандитизмом: убивать людей, чтобы мои дети жили, а я поехал, чтобы честно зарабатывать. Мне здесь нравилось то, что мою работу оценивали, там не ценили вообще. Даже тот же самый альпинизм не ценили. Здесь нормально оплачивали, здесь и условия были нормальные, а там…

Я уже сколько властей пережил: Лёню Брежнева пережил, Горбачёва пережил и этих переживу. Мне советское время больше нравилось, потому что там была, пусть уравниловка, но там все были при деле, там все были нужны. Даже сейчас вот в Белоруссии начали делать штрафы, неправильно стали делать за [тунеядство].[3] Короче, ты не работаешь нигде – тебя посадят, на хуй.

– Ну, как в советское время…