Колыбельные неведомых улиц. Разговоры с бездомными об их жизни

После пары минут обмена репликами я, наконец, был вынужден капитулировать. Я извинился за то, что не попросил разрешения и объяснил администраторше, что я это не со зла и у меня в отношении бездомных самые лучшие намерения. Начальница ночлежки вдруг сменила гнев на милость. Публичная порка подошла к концу, и вокруг стало неожиданно тихо. Моя новая знакомая сухо проводила меня в ночлежку и безо всяких объяснений повела на второй этаж, в свой кабинет. Переход с Джекила на Хайда произошёл настолько неожиданно, что я с опаской ждал, что меня ждёт дальше. Так я познакомился с Ольгой Лобачевой.

Ольга Анатольевна привела меня к себе в кабинет, дала мне пару брошюр о бездомности и с места в карьер стала рассказывать о ночлежке. Сцена у входа была моментально забыта, но перемена в наших отношениях была настолько стремительна, что я не понимал, что от меня хотят. В следующую секунду я почувствовал, что привели меня в кабинет не случайно. Я должен был взять интервью у начальницы и лишь потом мог интервьюировать бездомных. Очевидно, мой иностранный паспорт и ассоциация с журнализмом произвели впечатление.

В результате у меня с начальницей ночлежки получился любопытный разговор. Из беседы с ней у меня сложилось чувство, что за неприступным, пуленепробиваемым фасадом скрывается мягкое сердце. Ольга Анатольевна искренне заботилась о своих бездомных, знала их по именам и пробивала в них места в социальных учреждениях. Мишу же, с которым я заговорил, она оберегала особенно, поскольку тот был слепым и беспомощным. Но самое главное заключалась в том, что начальница ночлежки неплохо разбиралась в проблематике бездомности и могла предоставить ценную точку зрения изнутри системы. Разговор с ней приведён ниже.

Ольга Лобачева

Вот это справочник для бездомного и буклет для людей, которые могут помочь бездомным. Разработал эту информацию уполномоченный по правам человека Ярославской области Бабуркин Сергей Александрович и его аппарат. Поэтому все права бездомных защищены у нас упомномоченным по правам человека. У нас есть сайт учреждения, вы можете о нашем учреждении прочитать всё на сайте. А потом вы запишите то, что вы хотите, чтобы для вас было понятно. Я почему как курица их оберегаю, потому что то уведут их у нас, то полиция их разыскивает, то ещё что-то, ситуации разные.

Да к нему целый день кто-то всё подходит. Я говорю: дайте человеку спокойно погулять, он никуда не уйдёт. У нас нет такой социальной услуги, как социальное сопровождение на улице. У нас всего-то сотрудников шесть человек, вот тех, которые работают с клиентами. Поэтому приходят ребята, вот за ним придут – в четыре часа или в пять, наверное, – его помоют здесь, потом он уже спать будет. У нас клиенты, которые сохранились способность к самообслуживанию.

Вот вы задайте ему вопрос, почему он ушёл из дома-интерната? Он был в доме-интернате, у него первая группа инвалидности. Я им не воспрещаю: это их право давать интервью кому угодно, но когда человек слепой – нет. Там колясочник сидит. С колясочником поговорите…

– А я уже поговорил с ним – он отказался. Когда люди говорят: не хочу, я никогда не настаиваю, ухожу, всегда уважаю их мнение.

– Потому что он сам виноват в том, что он сейчас на коляске сидит. Он в Дагестане работал на кирпичном заводе, и Серёжка – он потерял ноги в Дагестане, в горах замёрз. Ему ампутировали. Он был в Дагестане, там же нет – ни в Чечне, ни в Дагестане – там нет детских домов и нет домов-интернатов. Есть один в Махачкале, но он весь забит нашими, русскими. Теми, которые туда по тем или иным причинам попали. Серёжка – в том числе.

Жил он у нас здесь, в нашем районе, недалеко от учреждения. Уехал на заработки, вот так его заработки закончились, мы его оформили в отделение временного проживания. У нас в Ярославской области, когда откроете сайт „Социальные учреждения Ярославской области“, здесь дома-интернаты есть и есть отделения временного проживания в комплексных центрах по району. Туда мы помещаем на год, Серёжа у нас там был.

Вот Мишу слепого мы сразу отправим в дом-интернат, но мы ждём, когда появится койко-место в больнице. Чтобы не сидел он всегда вот так вот около учреждения. То есть он только с сопровождением, у него первая группа инвалидности. Поэтому у нас дежурная сразу выскочила – позвала меня, потому что мы вот как курицы его опекаем. Он не ориентируется, он может только по шершавой стене зайти к нам в учреждение и пройти в туалет.

Целый день в комнате сидеть человеку – тоже тошно. Он сидит спокойно, вот так на улице гуляет. По улице гулять с кем-то из клиентов, с мужиками в сопровождении никто не хочет. Серёжке проще – он на коляске. Он сломал себе протезы: у него изготовили прекрасные протезы, сто восемьдесят семь тысяч стоят протезы – обе ноги. Он их сломал. Поэтому он и не даёт [интервью].

Сломал по пьяни. У нас же проблема бездомных – это алкоголизм, вся проблема в этом. И в итоге вот он остался сейчас опять без протезов.