Командир пяти кораблей северного флота

Тем временем я продолжал служить на «Смышленом» в ожидании приказа министра обороны СССР о моем назначении. На корабле сложилась довольно странная обста- новка. С одной стороны это был самый опрятный, приятный для глаза, корабль эскадры, экипаж – самый подтянутый, форма одежды его и строевая выправка его – вне всякой конкуренции. То есть то, что мог сделать я лично, было сделано, но резко поднять уровень специальной подготовки через моих не оперившихся еще лейтенантов было невозможно. Но, кроме БЧ-5, которым продолжал командовать «мужичек» Сусликов. На этой почве произошел довольно забавный случай. Подведение итогов боевой подготовки эскадры за 1975 год. Присутствуют командование, штаб и политотдел эскадры, командиры бригад и их заместители, командиры кораблей и их замполиты. Народу много.

От командования флота присутствует вице-адмирал В.Н.Чернавин, тогда еще начальник штаба Северного флота. Нудно читает формальный доклад командир эскадры, Чернавин молча рассматривает несколько десятков различных схем и графиков наших успехов, развешанных на стенах, остальные, как всегда, в полудреме. Вдруг Чернавин резко перебивает докладчика и, указывая на одну из таблиц, с возмущением говорит: «Вы только посмотрите, у «Смышленого» все боевые части (кроме БЧ-5 на первом) в соединении на последнем месте, надо как следует спро-

сить с командования корабля! Кто командир?!». Я поднимаюсь, подчеркнуто четко представляюсь. На вопрос, почему почти все боевые части на последнем месте, я не стал рассусоливать о кадровых безобразиях эскадры, а указал на другую таблицу, где «Смышленый» был на первом месте. И с издевкой добавил, что если вы сами взглянете на корабль и экипаж, то сами и поставите его на первое место, кстати, за эти успехи я представлен на должность командира крейсера «Мурманск».

Онемевший вначале Чернавин после подведения таких итогов оставил командование эскадры и бригад и стал разбираться с этими разночтениями. А такое положение стало возможным потому, что формализм разъедал боевую подготовку. Никаких настоящих проверок, сравнений флагманские специалисты не проводили, нравится ему этот уже опытный командир БЧ на первое место его, а этот еще соплив – на последнее.

Командир крейсера «Мурманск»

В октябре 1975 года я стал командиром крейсера «Мурманск». Запоминающиеся события на нем для меня начались, как ни странно с художественной самодеятельности. Дело было перед празднованием 7 ноября, и выступление самодеятельности было обязательным. Ко мне пришел замполит и попросил утвердить программу будущего концерта. С такой процедурой я столкнулся впервые и, не придав этому никакого значения, а зря, машинально программу «подмахнул».

Ближе к праздникам на корабль прибыла комиссия в составе председателя политуправления флота, начальника политотдела эскадры, начальника дома офицеров флота и др. Буднично начали концерт в битком набитом матросами корабельном клубе. За столом, покрытым красным сукном, сидела прибывшая комиссия, помечая что-то в своих записных книжках. Могучий лейтенант Нечипоренко бодро допел «Ты ж мэнэ пидманула…» и конферансье, секретарь комсомольской организации корабля, объявил следующий номер: «Оригинальный жанр!». Из-за кулис вышли два

«самодеятеля» в тельняшках и старинных лыжных шароварах. Один из них был могуч, высокого роста, второй же мал и хил. Большой крикнул: «Он!» и хлопнул в ладоши.

Свет погас и в кромешной темноте раздался стон и крик:

«А…а…а…» жалостливый и протяжный. Кричали и некоторые другие, например начальник политотдела: «Включите свет! Свет включите!» Свет включили, но минуты через 1,5 – 2, жуткий крик прекратился. Посреди сцены стоял большой «самодеятель», руки у него были в крови, рукава закатаны по локоть. Малого «самодеятеля» с ним не было, но зато на столе комиссии стоял обрез (флотский таз) с кусками мяса, торчащими из них костями, обрывки тельняшки и лыжных брюк. Сначала наступила мертвая тишина, а затем начал кричать начальник политотдела:

«Десять! Десять! Десять!»… Сначала мы подумали, что он так высоко оценил номер, но потом вспомнили, что высшая оценка пять. Как потом выяснилось, начпо хотел сказать: «Десять суток ареста!», но от волнения не смог. Концерт, конечно, прекратили и пошли ко мне в каюту разбираться. К моему удивлению я оказался чуть ли не главным виновником, главным оказался замполит. Основная претензия к нам – почему не выяснили, что кроется под но- мером «Оригинальный жанр».

Замполит ответил, что имелось в виду совсем другое, что мы увидели. Я – что мне и в голову не пришло, что этим надо интересоваться. С этого трагического эпизода началась моя служба на крейсере «Мурманск».

Крейсер «Мурманск» был единственным из восьми крейсеров Советского Союза, носивший звание «отличный». И он действительно был достоин этого звания. Целая плеяда командиров трудилась, чтобы это сделать.