Комбо

Егор и трезвый был силён в угадывании, а тут набирал «жидкие» баллы один за одним, вернее, одну за одной. И даже будучи пьяным, с глазами, которые, казалось, вот-вот закроются, подшучивал над лузерами, которых быстро развозило от водки, и они уже не то, что достоинство карты, — цвет масти не могли угадать. И вот, младший Матвеев, наконец, ошибся. Присутствующие заулюлюкали: «Егорыч, снимай подштаники!» Но он тряхнул головой, словно не понимая, что происходит, с трудом поднялся и, хватаясь за друзей и мебель, вышел на улицу. Еле успел, сопровождаемый Булгаковым, дойти до угла, как вырвало всем, что успел съесть за вечер.

— Ля, какая *****! — отёр лицо набранной пригоршней снега. — Что это было? Вы это тоже видели?

— Все это видели, — засмеялись те, кто высыпал следом на всякий случай.

Веселья немного поубавилось, когда Егора начало заметно трясти, он побледнел и попросил сигарету, недокурил и поплёлся в дом, как будто даже протрезвевший. Булгаков налил ему крепкий чай, и Егор минуты две не мог поднять бокал без того, чтобы не расплескать жидкость. Над ним подшучивали, мол, слишком много угадал. Егор молчал подавленно, а потом спросил ещё раз:

— Я, что, один видел эту *****?

— Какую? Белочку? — и снова волна хохота.

— Там людей пятьдесят, не меньше, положило… Кровь на сером снегу… Яркие флаги в крови… Красный кирпич будто кетчупом обмазан… А в воде рука плавает…

Все сразу притихли.

— Говорю вам, я видел это! — Егор обвёл всех трезвым взглядом.

— Может, лучше белочка? — пошутил Данила, но вяло улыбнулся только, кажется, Валька Голубев.

— А ещё я видел его, того, кто это сделает… Мы должны предотвратить это.

Настроение моментально испортилось. Стали выяснять, что увидел в пьяном бреду Егор, и до последнего никто не верил, будто видение было осмысленным и настоящим. Решили — перебрал Егор. Градус веселья немного поднялся лишь через три часа, когда все напарились, закусили тушёной картошкой с крольчатиной. Через час отходила последняя электричка, и все засобирались домой. Егор как будто повеселел, задвинул своё предсказание в угол памяти.

А спустя два месяца, в апреле, вдруг вспомнил. На летучке попросил у Старика разрешение высказаться и хмуро поделился очередным видением. Ермолай Ильич выслушал, значительной оценки не дал, но после летучки они остались вдвоём, и, о чём вели беседу, остальные в команде догадались по ещё более мрачному выражению лица младшего Матвеева.

С тех пор Егор постоянно находился в необъяснимом возбуждении, часто приходил на работу невыспавшийся, заваливал через одно задания. В результате генерал приказом отправил его в командировку с секретным поручением, впервые за всё время сотрудничества выдержав истерику подчинённого спокойно, без рявканья. Егор не хотел никуда ехать, но ему пришлось.

Его нетерпеливость отчасти помогла ему справиться с заданием быстро, и двадцатого мая он был дома, забросил сумку и помчался в офис. Там уже ожидали появления взъерошенного Матвеева.

Пока его не было, генерал прислушался к просьбам команды разрешиться проверить версию Егора и отменил запланированную командировку до 13 мая. Распределили посты на площади, дав нервному капитану Матвееву карт-бланш на перемещение в любую точку, если вдруг интуиция позовёт. Девятое мая началось без теракта и, слава богу, закончилось как обычно. Народ попраздновал и разошёлся.

Егору как будто полегчало. Нервный блеск и желание поругаться со всеми поутихли, вот только становился капитан всё угрюмей и угрюмей. Казалось, что неудача, если её так можно было назвать, заставила его быть более собранным.

В командировке набрал 99 из 100 баллов, показав наивысший результат во время работы с коллегами из Сараево. Но и этого рабочего успеха Матвееву показалось мало. Он быстро, на первом же вечере подружился (через бар) с местными фээсбэшниками, и те в свободное время таскали его по тюрьмам, показывая самых злостных преступников.

Егор сканировал ауру заключённых, что-то записывал себе в блокнот, и, кажется, только эта дополнительная нагрузка позволяла ему расправиться с актуальной в последнее время бессонницей.

Вернулись домой через неделю, и ничто не предвещало беды, как вдруг СМИ объявили о параде ЛГБТ, приуроченного ко дню биологического разнообразия. Егор снова завёлся: нужны блокпосты во время мероприятия. Команда переглянулась и пожала плечами. Все и так были вымотаны поездкой, а опасности, которую ждал Егор, по-прежнему никто больше не чувствовал. Старик частично успокоил Егора, сказав, что уже сообщил, кому следует.

— Наш отдел презирают все, — вдруг окаменев от клокочущей ярости, возразил Егор, не вынимая сжатых кулаков из карманов, — ник-то и ни-ку-да ни-ко-го не пошлёт охранять людей. Разрешите идти?