Комедии и комические оперы

Господин Кутерьма, после госпожа Кутерьма, Миротвор, Синекдохос.

Г. Кутерьма(обнимает Миротвора). А, любезный друг! какое величайшее для меня удовольствие, после такой долгой разлуки видеть вас!

Г-жа Кутерьма(выходя с другой стороны, целуется с Миротвором). Дорогой наш господин Миротвор! Насилу мы вас дождались!

Миротвор. По моей поспешности судите о моем нетерпеливом желании увидеть вас и о той преданности и дружбе, которая во мне никогда к вам не переменялась и не переменится.

Синекдохос. Почтенный наставник мой в светском житии, цаловать ли мне господина и госпожу?

Миротвор. Если они то позволят.

Синекдохос(обнимает Кутерьму и, подошед к госпоже Кутерьме, останавливается). Однако греки и другие древние чужих жен не цаловали, потому что их запирали.

Г. Кутерьма(в сторону). Какое прекрасное обыкновение, а особливо для спорщиц.

Г-жа Кутерьма(Синекдохосу). Ваши древние — великие скоты.

Синекдохос. Как, сударыня! Я вам аргументально докажу, что ныне живущие глупее их.

Г-жа Кутерьма. Вы по себе судите.

Синекдохос. Нет, исключая меня, потому что я с сими великими мертвыми обращаюсь.

Г-жа Кутерьма. Вот, какой вздор? Покойники всегда глупее живых.

Г. Кутерьма(жене, на ухо). Ты позабыла свое обещание... (Вслух.)Душа моя!

Г-жа Кутерьма(мужу, на ухо). Я ведь не с тобою спорю; что ты ввязываешься... (Вслух.)Сердце мое!

Синекдохос(Миротвору). Она недоумевает, что я ученый, и так дерзко...

Миротвор(г-же Кутерьме). Извините, сударыня, его: он человек ученый. Он все знает, что за три тысячи лет было; а ничего не ведает, что ныне есть.

Г-жа Кутерьма. Нет, ничего, сударь. Всякий может сказать свои мысли, и я это люблю; от того разговор живее и не так скоро кончится.

Г. Кутерьма. Я в этом с женою совершенно согласен. Если бы люди были всегда одинаковых мнений, то ничего бы не говорили.

Г-жа Кутерьма. И какая бы им нужда была в языках?

Г. Кутерьма. Вот мы с женою, случается по целому дню, иного кроме «да», друг другу не отвечаем. И нам бы очень скучно было, если бы нас не поддерживала та неугасаемая нежная любовь, которая вам известна.

Миротвор. И чему, как истинному вашему счастию, я безмерно радуюсь. Сверх пылкой страсти любви, сходство ваших нравов мне это предвещало. Оно для единодушия супругов...

Г-жа Кутерьма. О! что касается до единодушия, то нельзя больше. Мы видим, слышим, чувствуем как один человек. Зная дружеское участие, которое вы принимаете в нашем состоянии, я очень рада, что вы сами это увидите, тем более, что...

Г. Кутерьма. Тем более, что есть слухи, вредные для нас.

Миротвор. Я не всем слухам верю. То правда, молва носится, будто вы охотники стали спорить; однако...

Г-жа Кутерьма. Какая клевета! сказать это о нас, о нас! которые споров как огня боятся.

Г. Кутерьма. И которые лучше в неправде согласятся, нежели в правде станут спорить.

Синекдохос. А я утверждаю, что надлежит спорить, потому что, в противном случае, не было бы нужды в логике.

Г-жа Кутерьма. И для чего иногда не спорить, если неправда очевидна?

Г. Кутерьма. Как не сказать нет, если надобно. Это с нами случилось и в самый день нашей свадьбы. (К жене.) Ты помнишь ли, матушка, тебе хотелось, чтоб я к венцу с белым кафтаном надел розовый камзол; я сказал: нет, душа моя, приличнее, чтобы и камзол был белый. И так я и был в белом камзоле.

Г-жа Кутерьма. Ах, батюшка, как тебе не стыдно! Ты в розовом был.

Г. Кутерьма. Нет, матушка, я в белом был. Ты позабыла.

Г-жа Кутерьма. Ну, может ли это статься, чтоб я позабыла? Я помню, еще тогда говорили: ты бел лицом, как кафтан, а румян, как камзол.

Г. Кутерьма. Итак, я был бледен, потому что на мне был белый камзол.

Г-жа Кутерьма. Нет, точно твои щеки были розовы, как камзол.

Г. Кутерьма. Это разве слепые говорили, для того, что я был в белом камзоле.

Г-жа Кутерьма. Тотчас и слепые! По крайней мере, я не в их числе. Я видела, видела моими собственными глазами, — вот этими глазами, которыми гляжу, и как теперь смотрю на розовый камзол.

Г. Кутерьма. Это для меня чудно.

Г-жа Кутерьма. Ха, ха, ха! это мне смешно, белый камзол!

Г. Кутерьма. Ха, ха, ха! это еще смешнее, розовый камзол!

Г-жа Кутерьма. Как ни смейся ядовитым смехом, только камзол был розовый.

Г. Кутерьма. Белый.

Г-жа Кутерьма. Не стыдно ли тебе спорить при нашем друге, который тут же был и видел розовый.