Комедии и комические оперы

Постан(подает ему руку). С радостию! поздравляю тебя без тысячи рублей. Ветран. Увидим! (К Милене.). Прекрасная Милена, вы, я надеюсь, позволите мне и у вас выиграть заклад несравненно дороже дядина; то есть, выйти за меня завтра же если увидите, что сестрица ваша не только утешится, но будет танцевать и песенки попевать.

Милена. Согласна, сударь. Но если вы проиграете, то не принуждайте меня быть за вами.

Ветран(целует с восторгом ее руку). О, вы моя! вы моя жена. Это так верно, что я теперь же еду приготовляться к свадьбе. И тотчас ворочусь. (Ветран и Милена уходят.)

Постан. Шалуну и ветренику все возможно кажется... Евдоким! заплатил ли ты лекарю?

Евдоким. Нет, сударь.

Постан. А для чего?

Евдоким. Он меньше двухсот и слышать не хочет.

Постан. Он врет! этого много.

Евдоким. Конечно много, сударь.

Постан. Сделай с ним счет... уходит.

Евдоким(один). Счет с лекарем! это трудно; однако если он силен в сложении, то я не слаб в вычитании. Ах, если бы изо ста мне хоть сколько-нибудь осталось!

Действие второе

Явление 1

Карачун и Евдоким.

Карачун. Вот я и заехал.

Евдоким(в сторону). Черт бы тебя взял!

Карачун. Сказывал ли ты, что я был здесь?

Евдоким. Сказывал

Карачун. Ну, что же?

Евдоким. Все хорошо... велено мне вам заплатить... (Лекарь протягивает руку.) Господин лекарь, вы не знаете, как я вас люблю.

Карачун. Благодарен, давай же деньги?

Евдоким. И как почитаю.

Карачун(протягивая руку). Спасибо.

Евдоким. Я не только для того одного вас люблю, что люблю, да и для того, что вы великий лекарь, и быть вашим больным ужасное удовольствие, — и такое удовольствие, что по мне лучше от ваших лекарств умереть, нежели от другого вылечиться, потому что вы не так долго мучите.

Карачун. Итак, я тебе и вправду нравлюсь?

Евдоким. Ах, сударь! неужто вы иное могли обо мне думать? Я и сплю и вижу, как бы мне занемочь, чтоб у вас полечиться.

Карачун. С охотою, мой друг, с охотою. Хотя ты и слуга, но за то, что ты меня любишь, буду лечить так же усердно, по такой же строгой медицинской методе, как и барина твоего.

Евдоким. Покорно благодарствую за ваши отеческие милости. Когда вы барина лечили, я не мог довольно вашею методою налюбоваться.

Карачун. И в самом деле, мой друг, ты видел, как все хорошо шло. Я не проронил ни черты употребляемой формы; что бы, впрочем, ни могло случиться, но больной всегда может быть уверен, что все по порядку происходит.

Евдоким. И покойник на вас ни в чем не может пожаловаться. Это великое утешение и вам, и вашим покойникам, что они на вас сердиться не могут.

Карачун. И конечно. Ежели умереть, то всякий рад по крайней мере методически умереть; впрочем, я не из тех врачей, которые дают волю болезням долго шалить. У меня, по вашей русской пословице: либо полон двор, либо корень вон, то есть: или болезнь к черту, или больной со двора.

Евдоким. Я то же самое вот перед вами с офицером говорил, который охотник медицину за окно кидать.

Карачун(испугавшись). Разве он здесь еще?

Евдоким. Нет, сударь; да скоро будет.

Карачун. Заплати же мне скорей, чтобы мне за добра ума убраться.

Евдоким. Я вашу сторону против него брал и доказывал ему, как вас должно почитать.

Карачун. Что ж он?

Евдоким. И слышать не хочет.

Карачун. Докуда здоров; а как занеможет, увидим.

Евдоким. Чего моя усердная к вам любовь и преданность не делала?

Карачун. Послушай, Евдокимушка, продолжай всегда так любить меня, и защищай против шалунов, которые моей науке не верят; а за то из тех денег, которые мне заплатишь, возьми себе рублей... два.

Евдоким. Как, сударь, за такую любовь только два рубля?

Карачун. Ну, ну, возьми себе три.

Евдоким. Нет, господин Карачун, менее пяти не уступлю. Я знаю мою любовь: она слаба не бывает.

Карачун. Согласен, заплати же остальное.

Евдоким(вынимает из кармана лист бумаги, карандаш и пишет). За любовь Евдокима к господину Карачуну, изо ста пять рублей; в остатке девяносто пять.

Карачун. Что это? не изо ста, а из двухсот.

Евдоким. Нет, сударь. Я господина Постана просил, но он говорит, что это дорого. Вообразите себе, какой скупой человек: за лучшего друга своего не хочет двухсот рублей заплатить!

Карачун. Какая негодность! если бы я знал, иначе бы поступил.

Евдоким. А что ж бы вы сделали?