Комендантский час

Еще мелькали титры с фамилиями действующих лиц и актеров, как вдруг вспыхнул свет, послышались грубые голоса и топот сапог. Оглядываюсь и с ужасом вижу такую картину: смеясь и подталкивая друг друга, в зал шумно вваливаются немецкие солдаты в шинелях, с автоматами, кое-кто из них курит. Кажется, будто они только что сошли с экрана, прибыли сюда обогреться с только что виденной мною заснеженной равнины. Передний, с разрумянившимися на морозе щеками, шустрый, но не в меру тучный, вероятно, их командир, приказывает всем находямся в зале зрителям пересесть в первые ряды, освободить места для военных. Раздается знакомое: «Век! Шнель!» Какая-то молодая женщина в дубленом полушубке направляется к выходу, встречные солдаты на ходу обнимают ее, но пропускают. Смех. Солдатские остроты. Значит, это не облава. А может, кинотеатр оцеплен и дальше фойе проскользнуть не удастся, а на улице уже стоят наготове крытые брезентом машины? Решаю остаться в зале. Как будет, так будет. Мне снова пришлось сесть рядом с теми двумя напомаженными девушками.

Солдаты, усаживаясь, ломают подлокотники и спинки кресел. Шум постепенно смолкает, тучный гауптштурмфюрер (капитан, я уже рассмотрела его погоны), повернувшись к кинобудке, махнул рукой, и демонстрация фильма началась. Но что это? Вместо «Пандур Трэнк» засветились огромные буквы на экране: «Александр Невий». Может, фальшивка? Нет, Николай Черкасов в роли Невского, другие знакомые актеры. Среди людей, согнанных в передние ряды, слышится оживленное перешептывание. Разгадка может быть только такая: либо киномеханик совершил подвиг, отважившись прокрутить советскую ленту, либо над нами насмехаются, напомнив о любимом фильме, затем снова пойдет чужое, немецкое. С жадностью смотрю — не смотрю, а вбираю глазами до боли волнующее, близкое, родное. Боюсь только, чтобы это виденье не оборвалось. Однако события развиваются дальше. Тихое озеро меж холмистых лесных берегов, пятеро человек тянут сети, поют:

А и было дело на Неве-реке,
На Неве-реке, на большой воде.
Там рубили мы злое воинство,
Злое воинство, войско шведское.

К пению подключаются новые голоса, песня звучит мощнее, половодьем заливает все вокруг.

Уж как бились мы, как рубились мы,
Корабли рубили по досточкам,
Нашу кровь-руду не жалели мы
За великую землю русскую.

Знакомый мотив пронизывает душу, хочется плакать. Плотно стиснув зубы, соединила ладони, намертво сцепив пальцы. А в груди праздник, легкость, теплынь. Это же все наше!..

Где прошел топор, была улица,
Где летело копье — переулочек.
Положили мы шведов-немчинов
На ковыль-траву по сырой земле.

Песня достигает апогея:

Не уступим мы землю русскую.
Кто придет на Русь, будет насмерть бит,
Поднялася Русь супротив врага,
Поднялся на бой славный Новгород...

Мирная, почти идиллическая картина: плотники обтесывают стволы деревьев для будущих кораблей-стругов, рыбаки вытягивают сети, полные рыбы, на берегу сидят двое мальчиков — Савка и Михалка, — говорят о недавней битве со шведами, над озером постепенно замирает песня. Вдруг в тишину врываются гортанные выкрики, беспорядочный шум большой толпы. Группа монгольских всадников галопом подлетает к берегу, передний кричит:

— На колени!

Рыбаки и плотники оставляют работу, становятся на колени, кланяются до земли. Свистит нагайка, врезаясь в спину мальчика Савки.

Один из рыбаков, высокий парень, дотоле возившийся с сетью, подходит к рассвирепевшему всаднику, крепко берет под уздцы его лошадь и спокойным голосом говорит:

— В дом входя, хозяев не бьют.

Удивленно-обескураженное лицо монгольского всадника.

— Кто будешь?

Парень отвечает:

— Князь здешний, Александр...

Взбудораженный Новгород перед нашествием «псов-рыцарей». Городская площадь запружена людом, а колокола гудят и гудят, сзывая новгородцев на вече. Говорит Александр Невский:

— Монгол залег на Руси от Волги до Новгорода. Немцы идут с запада. Русь между двух огней. Ты один остался, Новгород. Встань за отчизну, за родимую мать! Встань за русские города, господин Великий Новгород, за Киев, за Владимир, за Рязань, за поля родные, за леса, за реки, за великий народ наш!

Действие происходит семьсот лет тому назад, а мне кажется, что Невский говорит о нас, порабощенных, призывает своих соотечественников на борьбу с ненавистным врагом, который топчет советскую землю. Горло сжимают спазмы.