Комендантский час

Начинается знаменитая битва на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года. Одетая с ног до головы в железные панцири, выставив вперед щиты и пики, конница немецких рыцарей двинулась в наступление. Клубится снег под копытами лошадей и висит позади проходящей колонны, как пыль. Впереди магистр, величественный нахмуренный рыцарь, за ним оруженосцы. Вражеская лава все ближе, ближе, уже видны глаза сквозь узкие прорези в шлемах, украшенных перьями и рогами. Лошади в нагрудниках тяжело позвякивают металлом. Заклокотала кровавая сеча...

Два всадника — Александр на белой и магистр на вороной лошади — обрушиваются друг на друга. Первый удар, и обе пики переламываются. Выхватывают мечи. Александров клинок падает, расщепленный, на землю. Не уклоняясь от поединка, князь выхватывает из рук ближайшего ополченца секиру и, привстав на стременах, изо всей силы опускает ее на железную руку магистра. Немец медленно сползает с седла.

Еще несколько батальных сцен и...

— Победа! — радостно выкрикивает Александр Невский.

На мгновение забыв, что в кинотеатре гитлеровцы, я уже приготовилась аплодировать русским воинам-победителям, но в это время в зале раздаются автоматные очереди. Все сидящие в первых рядах горбятся, спасаясь от пуль, а стрельба не утихает, и трудно сказать, сколько бы продолжалось это неистовство, если бы не включили свет. Демонстрация фильма прекратилась, экран изрешечен пулями, как мишень. Громко переговариваясь, немецкие автоматчики покидают зал. Вслед за ними, ошеломленные случившимся, настороженно выходят люди. Остаются только двое. Они убиты. Лежит, откинувшись на спинку кресла, одна из девушек, с которыми я переговаривалась перед началом сеанса. Старшая...

Дома рассказываю Георгию и маме о случившемся в кинотеатре, высказываю свое удивление тем, что гитлеровское командование отважилось показать солдатам «Александра Невского». Подумав, Георгий говорит:

— Это же фашисты. Им мало расовой ненависти к славянам, хотят ее дополнить еще и жаждой мести за побитых рыцарей. Странно лишь, что при этом оставили в зале местных жителей...

Георгию наедине рассказываю о своем разговоре с Крамаренко. Затрагиваю то, что мне больнее всего.

— Ты говорил, Жорж, что мы некоторое время поживем на другой квартире. Сделаем же это как можно скорее.

На его лицо ложится облачко задумчивости, цвет зеленовато-голубых глаз становится более густым. Георгий довольно долго молчит, уставившись в пол. Сколько раз я удивлялась в таких случаях: почему бы не поделиться со мной тем, что его волнует, почему всю тяжесть нерешенных вопросов надо взваливать на одного себя. Однако это его правило: не отягощать других собственными заботами. Дорогой, любимый Жорж! Ты бываешь замкнут, далек от меня, но знай, что я всегда, всегда с тобою.

Георгий рукой откинул нависшую на лоб прядь волос, взглянул на меня с улыбкой.

— Выше носик, товарищ Витковская! — шутит, маскируя этим свою тревогу за непрочность нашего положения. — Помнишь песенку, которую мы пели в лодке: «Капитан, капитан, улыбнитесь!» — Видимо, ему хочется затушевать предыдущую тему, вспомнил о другом: — Послушай, Верочка, что сотворила наша Зина Почтарь. Она сорвала набор студенческой молодежи в Германию. Мединститут должен был дать двести человек, а не дал ни одного. Одним делала различные прививки, другим советовала не посещать лекций. Помогали ей две подруги.

Я знаю эту кареглазую живую девушку, когда-то случайно встретились на бульваре Шевченко, и Георгий познакомил нас. Зина пришла в Киевский мединститут осенью 1941 года. Учась там, вела подпольную работу. Благодаря этому подавляющее число студентов избежало отправки в Германию. Мне понятно, почему Георгий вспомнил о Зине Почтарь. Этим он будто сказал: как бы там ни было, а нам надо делать свое дело.

Слышим голос мамы: она зовет ужинать. Георгий, приглашая меня, обеими руками, в поклоне указывает на дверь:

— Пшепрашам, пани!

— Значит, скоро перейдем на новую квартиру? — возвращаюсь к неоконченному разговору.

— Непременно!

...Двенадцать часов ночи, мой Жорж заснул, на кухне закончила развешивать выстиранное белье мама, а мне не спится. Голова свежая, как утром после пробуждения. От начала до конца просматриваю в своем воображении фильм «Александр Невский». Снова вижу: далеко оторвавшись от своих дружинников, аллюром летит на своем коне Александр, чтобы окончательно покончить с врагом. Перепуганные рыцари бегут от него. Конь Александра дыбился свечкой и на миг застыл на задних ногах. Между немцами и Невским пробежала по льду зигзагообразная трещина, она все более расширяется, и уже заливает лед черная студеная вода. Рыцари бегут по льдине. Она под тяжестью тел накренилась, и все, что было на ней, валится в озеро. Кто-то в отчаянии вскрикнул, взмахнул руками, ухватился за острый край льдины — и конец. После этого Невский восклицает: «Победа», а в зале гремят автоматные очереди...