Коммандер

— Мне кажется, что он слишком увлекается своей палкой. Как бы его самого не поколотили. Так вы поэт, сэр? — с улыбкой спросил Стивен. Ему начало казаться, что он сможет справиться со своим текущим положением.

Весело засмеявшись, Моуэтт произнес:

— С этой стороны будет легче, сэр, с таким креном судна. Я буду чуть пониже вас. Говорят, что лучше не смотреть вниз. Полегче. Вот так. Славный будет денек. Вот мы и на палубе, сэр. Все в полном порядке.

— Клянусь Господом, — сказал Стивен, отряхивая руки. — Я рад, что оказался внизу. Он посмотрел вверх на марс и снова вниз. «Не думал, что я такой робкий», — подумал он про себя, а вслух сказал: — А не спуститься ли нам теперь вниз?

* * *

— Может быть, среди этих новичков найдется кок, — сказал Джек. — Кстати, я надеюсь, вы доставите мне удовольствие, составив мне компанию за обедом?

— Буду очень рад, сэр, — с поклоном ответил Джеймс Диллон. Вместе с писарем они сидели за столом в каюте, а перед ними ворохом лежали судовая роль, инвентарная книга, опись имущества и множество различных бумаг.

— Поосторожней с чернильницей, мистер Ричардс, — сказал Джек в тот момент, когда под напором посвежевшего ветра «Софи» норовисто накренилась под ветер. — Вы лучше заткните ее, а чернильницу из рога держите в руке. Мистер Риккетс, давайте взглянем на этих людей.

По сравнению с кадровыми матросами «Софи» это была не блестящая компания. Но ведь старожилы корабля находились, можно сказать, у себя дома и все были одеты в одежду, выданную Риккетсом-старшим, что придавало им вполне приемлемый единообразный вид. Их сносно кормили в течение нескольких последних лет — во всяком случае, количество пищи было достаточным. Новоприбывшие, за исключением троих, были взяты по рекрутскому набору из внутренних областей, а большинство из них снаряжал в дорогу местный староста. Семеро были горячими головами из Уэстмита, которых повязали в Ливерпуле как зачинщиков групповой драки. Они были так плохо знакомы с внешним миром (приехали по случаю сбора урожая и только), что, когда им предложили сделать выбор между сырыми тюремными камерами обычной тюрьмы и военно-морским флотом, они выбрали последний, как более сухое место. Ещё имелся пчеловод с широкой и печальной физиономией и широкой, как лопата, бородой, у которого передохли все пчёлы. Был безработный кровельщик, несколько неженатых отцов, два голодающих портных и один тихий помешанный. Самые оборванные получили одежду на блокшивах, но остальные все ещё оставались в собственных потертых вельветовые штанах и старых поношенных куртках. Один крестьянин носил рабочий халат. Исключение составляли три моряка средних лет; одного из них, датчанина, звали Христиан Прам, он был вторым помощником шкипера из Леванта. Два других были греками, ловцами губок, их вроде как звали Аполлон и Тэрбид, оказавшимися здесь по неизвестным обстоятельствам.

— Превосходно, превосходно, — сказал Джек, потирая руки. — Думаю, мы можем хоть сейчас назначить Прама рулевым старшиной. Нам как раз не хватает одного рулевого старшины. А братьев ордена Губок назначим матросами первой статьи, как только они научатся хоть немного понимать по-английски. Что касается остальных, всех в матросы-ландсмены. Мистер Ричардс, как только закончите список, сходите к мистеру Маршаллу и скажите, что я хотел бы видеть его.

— Думаю, мы сможем включить в вахтенное расписание почти пятьдесят человек, сэр — доложил Джеймс, оторвавшись от своих расчетов.

— Восемь баковых, восемь фор-марсовых. Мистер Маршалл, входите и садитесь, послушаем ваши соображения. Мы должны до обеда успеть составить вахты и выделить место для сна людей, так что нельзя терять ни минуты.

* * *

— А вот здесь, сэр, мы и живем, — произнес Моуэтт, осветив фонарем мичманский кубрик. — Не ударьтесь о бимс. Прошу прощения за запах — это, вероятно, потому, что здесь юный Баббингтон.

— Вовсе нет, — возмутился Баббингтон, оторвавшись от книги. — Какой ты грубиян, Моуэтт, — прошипел он, кипя от возмущения.

— Кубрик довольно роскошный, сэр, учитывая сложившиеся обстоятельства, — заметил Моуэтт. — Как видите, через решетчатую крышку проникает немного света, а когда с люка снимают крышки, то внутрь попадает еще и немного свежего воздуха. Помню, в кормовом кубрике на старом «Намюре» приходилось пользоваться свечами, чтобы увидеть хоть что-нибудь, и, слава Богу, там у нас не было никого столь ароматного, как юный Баббингтон.

— Представляю себе, как вам жилось, — отозвался Стивен, усаживаясь и глядя на него в полутьме. — И сколько вас тут живет?

— Теперь всего трое, сэр. У нас не хватает двух мичманов. Самые младшие вешают свои гамаки возле сухарной кладовой. Они обыкновенно трапезничали вместе с констапелем, пока тот не захворал. Теперь они приходят сюда, едят нашу еду и портят наши книги своими толстыми сальными пальцами.

— Вы изучаете тригонометрию, сэр? — поинтересовался доктор, чьи глаза успели привыкнуть к темноте, и он смог разглядеть начерченный чернилами треугольник.