Коммандер

Галс за галсом «Софи» двигалась навстречу свежевшему бризу, и на пятом галсе на норд-норд-осте появилась белая полоска, находившаяся слишком далеко и слишком неподвижная, чтобы ее можно было принять за чайку. Конечно, это был французский шлюп. Уже через полчаса, судя по описанию его парусного вооружения, данного датчанином, в этом не осталось никаких сомнений. Но поведение судна было настолько странным, что было трудно окончательно убедиться в этом до тех пор, пока шлюп не лег в дрейф под орудиями «Софи», а шлюпки не начали сновать между двумя судами, доставляя хмурых пленников. Прежде всего, на французе, видимо, не велось никакого наблюдения за морем, и своего преследователя экипаж заметил лишь тогда, когда между ними оставалось не более мили. И даже после этого на шлюпе не знали, что делать и колебались, сначала подняв триколор, затем спустив его, пытались уйти, но слишком медленно и слишком поздно, а через десять минут подняли целую гирлянду сигнальных флагов, означавших сдачу, и отчаянно размахивали ими после первого же предупредительного выстрела.

Причины такого поведения судна стали понятны Джеймсу Диллону после того, как он поднялся на захваченный корабль и взял командование на себя: «Ситуайен Дюран» был загружен порохом настолько, что ему не хватило места в трюме, и он стоял на палубе в бочонках, закрытых брезентом. А его молодой шкипер захватил с собой в плавание свою жену. Она была беременна и ждала первенца. Штормовая ночь, погоня и боязнь взрыва привели к преждевременным родам. Джеймс был не чувствительнее любого другого, но постоянные стоны, раздававшиеся чуть позади переборки каюты, и ужасно громкие, хриплые, похожие на рев животного крики, сменявшие стоны, приводили его в ужас. Он смотрел на бледное, расстроенное, залитое слезами лицо мужа, такое же потрясённое, как и его.

Оставив командовать Баббингтона, лейтенант поторопился на «Софи», чтобы объяснить ситуацию. При слове «порох» лицо Джека осветилось, но, услышав слово «младенец», он тотчас нахмурился.

— Боюсь, что бедняжка умирает, — сказал Джеймс.

— Ну, не знаю, что и сказать, — нерешительно ответил Джек, поняв теперь, что означали эти приглушенные стоны, которые он недавно так чётко слышал.  — Позовите доктора, — обратился он к морскому пехотинцу.

После того как возбуждение от погони прошло, Стивен снова занял свое обычное место возле вязовой помпы, вглядываясь в свою трубу на залитую солнцем поверхность Средиземного моря. Когда же ему сообщили о том, что на призе находится женщина, которая рожает, он воскликнул:

— Вот как? Мне тоже так показалось, судя по крикам. — И показал всем своим видом желание вернуться на своё место.

— Неужели вы ничего не можете предпринять? — сказал Джек.

— Уверен, что бедная женщина умирает, — добавил Джеймс.

Стивен посмотрел на обоих странным, ничего не выражающим взглядом, и произнес:

— Я отправляюсь туда.

После того как Стивен спустился вниз, Джек заметил:

— Слава Богу, теперь дело в надежных руках. Так вы говорите, что палубный груз — это тоже порох?

— Да, сэр. С ума сойти.

— Мистер Дей, мистер Дей, послушайте. Вам ведь известна французская маркировка, мистер Дей?

— Ну, разумеется, сэр. Она почти совпадает с нашей, только их лучший цилиндрический крупнозернистый порох обозначен белым кольцом, окружающим красное, а их бочонки содержат всего тридцать пять фунтов пороха.

— Для скольких у вас найдется место, мистер Дей?

Констапель задумался. — Если сдвинуть нижний ряд поплотнее, то, пожалуй, смогу разместить еще тридцать пять или тридцать шесть, сэр.

— Тогда действуйте, мистер Дей. Я даже отсюда вижу, что на борту этого шлюпа много испорченного груза, который придется убрать, чтобы он не портился дальше. Так что вы бы отправились туда и сами бы выбрали самое лучшее. И ещё мы можем воспользоваться их баркасом. Мистер Диллон, мы не можем доверить этот плавучий пороховой погреб мичману. Как только порох будут перегружен, вам придется отвести его в Маон. Возьмите с собой столько людей, сколько сочтёте нужным, и будьте добры, отправьте назад доктора Мэтьюрина на их баркасе. Нам он очень нужен. Господи помилуй! Какой жуткий крик! Я очень сожалею, что вынужден взвалить на вас эту обязанность, Диллон, но вы видите, что кругом творится.

— Разумеется, сэр. Полагаю, мне следует захватить с собой шкипера этого шлюпа? Будет бесчеловечно разлучить их.

— Конечно, конечно. Бедняга. В какую же он попал передрягу.

Небольшие смертоносные бочонки были переправлены по морю, подняты на борт и спрятаны в чреве «Софи». То же произошло и с полудюжиной подавленных французов, несших свои мешки и сундучки. Однако праздничного настроения не чувствовалось: у матросов с «Софи», даже семейных, был какой-то виноватый, озабоченный вид. Ужасные вопли всё продолжались и продолжались. И когда доктор появился у ограждения, чтобы объявить, что должен остаться на борту шлюпа, Джек был вынужден покориться обстоятельствам.

* * *