Коммерсанты

— Кстати, Ангел больше не пытался вас достать?

— Сжег тир и успокоился, нахалюга. Не хочу и вспоминать. Все! Пережил и забыл.

Они вошли в вагон. Теплый уютный свет падал из плоских плафонов на кофейный пластик стен, голубую дорожку, стекал по капроновым занавескам, по зелени каких-то вьющихся растений. Тишина и покой возвращали в прошлые, забытые времена. Посадка только началась, и респектабельный пассажир двухместного купе не торопился — Чингиз и Балашов шли словно по коридору персонального вагона.

— Послушаем, послушаем, — произнес Чингиз, едва очутившись в купе.

Балашов бросил шапку на полку и принялся разматывать шарф, свободной рукой извлекая из папки контракты на фьючерные поставки.

Чингиз внимательно просматривал их, помечая что-то твердым ногтем. В целом контракты его устраивали, хоть завтра отгружай товар, даже спички. Он полагал, что спички будет трудно реализовать, но, оказывается, именно спички затребовали пять городов, три из которых гарантировали предоплату.

— А это что? — спросил Чингиз, возвращаясь к помеченным пунктам.

— Протокол о намерениях, — живо ответил Балашов. — Рискнул заключить на всякий случай. Они занимаются трелевкой леса, какграз в Тюменском крае. Мало ли?! Подвернулся мужичок. Недорого запросил, можно и по бартеру, они там сидят, как на острове, ни черта нет — ни продуктов, ни барахла. А парк первоклассный, вся техника японская.

— Молодец, Петр Игнатович! — Чингиз оставил бумаги и горячо потер руки. — Молодец! Именно то, что нужно.

Балашов зарделся, как школьник. Окончательно разделался со змейкой полушубка, высвободил свой просторный живот и облегченно вздохнул.

— Так, может, отметим? По сто грамм. У меня с собой, — предложил он. — И шоколадку припас.

— Отметим, отметим, Петр Игнатович. — Чингиз забарабанил ладонями по коленям. — Как у вас с деньгами?

— На постель в вагоне хватит, — чистосердечно признался Балашов. — А в Ленинграде возьму такси, дома расплачусь.

Чингиз сунул руку во внутренний карман пальто, извлек оттуда, точно фокусник, пачку двадцатипятирублевых купюр в банковской бандероли.

— Вот вам. Две с половиной тысячи. Сдачи не надо, Считайте, премия от отдела… Кстати, как там разворачивается Савунц?

— Ашот?! Прыгает козлом. Выцыганил в мастерской какую-то клетушку, организовал себе кабинет. Сидит в нем как царь. Я заезжал, смотрел. Через недели две собирается выпускать первую обувь по собственной модели. Люди его хвалят, говорят, деловой мужик.

— Иначе бы я не брал в аренду мастерскую, — степенно проговорил Чингиз, наблюдая, как стакан заполняет коричневая жидкость, донося терпкий коньячный запах. — А на фирму он работает?

— Как же! Говорю — прыгает козлом. Нашел каких-то ребят, из своих армян, те занимаются гуманитарной помощью для пострадавших от землетрясения. Какая-то парфюмерия. Это ж надо, шлют людям после землетрясения духи «Шанель» и помаду.

— Ничего. Дорман превратит все это в хлеб с маслом, а крошки отсыплет в «Крону», — засмеялся Чингиз. — Тоже будет неплохо.

— Или наоборот: хлеб с маслом оставит в «Кроне», а крошки отправит в Армению, — поправил Балашов. — Ну, выпьем?

В проеме двери возникла упитанная крашеная блондинка лет пятидесяти. Руки ее оттягивали два огромных баула.

— Ну вот еще, — перевела дух толстуха. — И тут пьют, не страна, а кабак, — женщина хозяйски втиснулась в купе.

— Пардон, мадам! — галантно отсалютовал Чингиз. — Ухожу, ухожу. Оставляю вам своего друга на безумную ночь. — Он осушил стакан и поставил на столик.

Толстуха презрительно оглядела Чингиза.

— Сопляк, — процедила она, повернувшись покатой спиной, обтянутой кожей пальто.

Чингиз подмигнул Балашову.

Они вышли в коридор.

— Какая царица, Петр Игнатович. Ночь в купе. Вдвоем. Фантастика. Вам определенно везет, — хохотал Чингиз.

— О, да, — подыгрывал Балашов, обтирая боками стены узкого вагонного коридора. — Позабавлюсь. Представляю эту ночь. Своим храпом могу снести электровоз с рельсов. Кстати, о дамах. Тебе названивала какая-то женщина, интересовалась, когда вернешься. Нервный такой голосок. Я дал ей твой домашний телефон, чтобы отстала.

«Татьяна», — подумал Чингиз и проговорил:

— А вот телефон давать не надо было. Да ладно уж, — и, попрощавшись, Чингиз покинул вагон.

Он шел, обходя пассажиров танцующей походкой джигита, пронося, словно бурку, пальто с широкими ватными плечами. Пальто он купил случайно в каком-то сельмаге, куда добрался на вертолете по своим делам. Там же отоварился новой шляпой и Вася Целлулоидов, его верный оруженосец…

Да, встреча с Целлулоидовым явилась для Чингиза событием номер один, это точно. Так они и ездили по леспромхозам вдвоем — Чингиз в новом пальто, а Целлулоидов в тулупе вертухая с поднятым воротом и в шляпе. В двадцатиградусный мороз. Заключая договора на поставки изделий из древесины и… спичек, которыми было забито множество складов. Спички сырели, требовалась срочная реализация, поэтому и скупались Чингизом по бросовой цене.