Коммерсанты

Прошел слух, что пиво прислали как гуманитарную помощь, бесплатно, а ловкие люди греют на нем руки, взимая плату. Убогие старики и старухи испуганно прижимали свои щипаные фигурки к витринным окнам магазина, проклиная крепких мужиков-нахалов, перестройку, немцев, которые никак не угомонятся, все норовят внести смуту в российскую жизнь своими подарками. И еще латышей да литовцев. Те, подобно коварным немцам, хотят продать наших взашей из Прибалтики, о чем кочегарил по телевизору любимец пенсионеров и босяков телевизионный комментатор с рысьими глазами правдолюбца-хитрована…

Старики, кто побойчее, горласто ввинчивались в очередь и, набив кошелки немецким пивом, покидали магазин с тем, чтобы тут же, у входа, открыто реализовывать свою добычу с некоторой наценкой.

Чингиз Джасоев пиво любил, но в очереди стоять ему не хотелось. Ближе всех из кротких спекулянтов расположился мятый мужичок. Из торбы плетеной кожи, что притулилась на подоконнике, торчало множество пивных бутылок в золотистых шляпках.

— Покупаю все, оптом, — объявил Чингиз, окидывая взглядом торбу. — Только не во что мне взять. Я живу рядом, на Рубинштейна. Плата за доставку отдельная.

Продавец согласно крякнул, подобрал смуглой рукой плетеные ручки торбы. Опасливо тренькнули бутылки.

— Черт, еще раскокаю, — озадаченно произнес продавец и зашагал следом за покупателем-оптовиком. — Да не спеши, ты! И впрямь раскокаю товар! — крикнул он в спину покупателя через головы прохожих.

Чингиз остановился, обернулся, вгляделся в прикрытое широким козырьком лицо мужичка.

— Хирург?! — изумленно воскликнул Чингиз. — Вы ли это?

Мужичок откинул со лба фуражку и уставился на своего покупателя. Блеклые глазки в красных утомленных ободочках сузились, собирая в уголках маленькие морщинки.

— Конечно, Хирург! Господин Саенков, — признал Чингиз в затруханном мужичке отставного врача «скорой помощи», известного фарц-мажора Саенкова.

— Чингиз, что ли? — Саенков крутил сплющенной башкой. — Ну и ну… Топай, топай! Тяжело ведь мне, — он поравнялся со своим покупателем.

Чингиз протянул свободную руку и перенял у Саенкова одну из двух плетеных ручек.

Дальше они пошли рядом, перегородив наполовину тротуар, — Чингиз с кейсом, в ярком роскошном пальто и Саенков, тертый мужичок, в плаще, точно из помойного отстойника. Прохожие обтекали их, посылая вслед змеиные «матки» — кто про себя, а кто и вслух. Свернув на тихую улицу Рубинштейна, можно было замедлить шаг, перекинуться словом, здесь Чингиз себя чувствовал уютно, как дома.

— Закурим, Хирург? — предложил он. — Правда, у меня «Беломор».

— Сойдет, — великодушно согласился Саенков. — Я давно употребляю «Памир». Неплохой сорт, только гаснет, паскуда, все время надо спичками его подбодрять. Гони свой «Беломор».

Они поставили торбу на асфальт и закурили.

Щеки Саенкова ощетинились своей колючкой и, втягиваясь, казалось, соединяются где-то в глубине щербатого рта. А ведь каким молодцом был Хирург. Чингиз по ранним своим фарцовым тропинкам водил к нему домой серьезных клиентов. И те покидали Хирурга довольные, прихватив с собой нестыдные и дорогие вещи. Широко фарцевал Хирург, крутую имел копейку. И вдруг эта встреча, с пивными бутылками…

— Прокололи меня, Чингиз, подкосили, — проговорил Саенков. — Каким был я орлом, помнишь? — И в ответ на утвердительный кивок Чингиза добавил: — Под танк меня бросили бабы… Три раза я переженивался, на четвертый прокололся. Раскусил ее, да поздно. Обокрала меня начисто. И еще с дружками своими все мои сбережения выбили. Ничего укрыть не удалось — полная информация под ее контролем была… Старость — это бочка с тухлой водой. А я решил туда запустить живую рыбку. Ей было тридцать лет, Чингиз. А тебе сколько?

— Мне пока меньше.

— Вот-вот… Ее дружки выбили мне зубы. Привязали к батарее в каком-то подвале и обливали водой, как генерала Карбышева. Пока не вытянули все деньги, думал, вообще прикончат… Может, я еще поднимусь, только уже не на ноги, на карачки. А пока вот подрабатываю чем Бог пошлет.

— Ну, хоть пенсия-то есть? — Чингизу было жаль старика Саенкова.

— Пенсия? Откуда? Сколько нам, медикам, платили тогда? Да и работал я всего ничего… Верно говорят: если бы молодость знала, а старость могла… Ладно, пошли. Хочу еще по второму кругу прокрутить динамо с пивом. — Саенков отбросил «беломорину», подобрал ручку торбы. — Ну, а ты как? Вижу, в порядке.

— Помните, мы с вами сидели в КПЗ, в ментовке, что в переулке Крылова?

— Когда? Я столько за свою жизнь проинспектировал ментовок.

— Было дело. Года полтора назад, два. С вашей легкой руки все и началось. Вы посоветовали обратить внимание на брокерскую деятельность. Вот я и раскрутился.

— Ишь ты, — уважительно отреагировал Саенков. — Взял бы и меня в дело, раз я тебе явился такой Кассандрой.

— У меня уже толкаются в отделе два деда. Но кто знает, может, и понадобится подкрепление, — Чингиз засмеялся. — Стариков брать на работу выгодно: за место боятся, денег особых не требуют, а добросовестности больше…