Коммерсанты

— Ты откуда идешь такой сытый? — проговорил офицер.

— Я от бабушки иду, — с игривым мальчишеским распевом ответил Феликс и добавил: — И у вас вроде не голодный вид.

Офицер — а он оказался в лейтенантских чинах — соскочил на тротуар. Следом спрыгнул и сержант с плутовской улыбкой, точно заранее предвкушавший забаву.

— Хорошо, что мы с тобой сытые, — лейтенант преградил Феликсу путь. — Можно будет обойтись без обеда… Полезай в автобус!

— То есть Как? — обомлел Феликс. — Я живу тут, за углом, на Мойке, — Феликс не испугался, Феликс изумился, как изумился бы, увидя на Дворцовой слона или кенгуру.

— Полезай, говорю, — голос лейтенанта крепчал, он вовсе не шутит, черт возьми.

— Да вы что, лейтенант?! — Феликс почувствовал вялость. — Я… генеральный директор акционерного общества «Крона», — он понимал, что говорит не то, и более того, говорит глупость, но фраза вылетела как бы помимо его воли.

— Спекулянт, значит, — злорадно подбавил плутолицый сержант. — Полезай, говорят, пока силой не пихнули.

— Суд разберется — директор ты или нарушитель распоряжения о запрете митинга.

— Какого митинга, лейтенант! Я проходил мимо…

— Видели, как ты мимо проходил. Наблюдали, — милиционер животом поджимал Феликса к дверям автобуса. — Документы!

Сбоку, чтобы Феликс не сиганул, его подстраховывал плуторожий сержант. А из автобуса протянулась еще пара рук с ведомственными нашивками на обшлагах. Феликс извлек паспорт и старое удостоверение Центра. Лейтенант подхватил оба документа и не глядя сунул в карман кителя. Мгновение — и Феликс оказался в автобусе. Следом поднялись и менты.

— Трогай, Федор, — лейтенант упал в переднее кресло. — Ровно десяток. Полная обойма, под завязку.

Автобус кашлянул стартером и рывком снялся с места. Феликс по инерции завалился на жесткую кожу сиденья…

— Да что это за безобразие, на самом-то деле?! — Феликс чувствовал, как жаром заплывает лицо.

— Закрой рот! — не оборачиваясь, посоветовал лейтенант. — Иначе я тебе помогу, бунтарь сучий. Думаете, что мы с вами в шашки играем. Все уговариваем, уговариваем…

Феликс в растерянности оглянулся. Взгляд разом повязал несколько напряженных физиономий, выделяя морского офицера, парня в синей вязаной шапчонке и гражданина в темных очках. Остальных, видно, выловили до появления Феликса на площади…

— Курить можно, начальник? — спросил гражданин в темных очках.

Лейтенант молчал. Лишь розовый затылок свидетельствовал, что вопрос он слышит, не глухой.

— Молчание — знак согласия, — ответил сам себе очкарик и зашуршал пачкой «Беломора».

— Я те покурю! — незло прогундел плуторожий, ловя одобрительный взгляд лейтенанта. — Считай, прямое увеличение штрафа.

— Ого! — воскликнул очкарик и добавил после паузы: — Ладно, все равно платить — больше-меньше, — и чиркнул спичкой.

— Твоя воля, — компанейски произнес сержант. — В рапорте отразим, а там пусть суд решает.

— Знаем мы ваш суд… — незаконченная фраза точно повисла в воздухе сизым табачным дымом.

Автобус катил по улице Халтурина.

— По Халтурина едем, — отрешенно заметил парень в синей шапчонке.

— Какая там Халтурина, — буркнул очкарик. — Это для них она Халтурина, для власти хамской. А для нас она Миллионная.

Феликс встрепенулся, ухватил штакетник над спинкой переднего кресла и привстал, зависая над плечом лейтенанта.

— Послушайте. Притормозите на углу, прошу вас. Там мастерская, куда я отогнал в ремонт автомобиль. Механик подтвердит. Я шел от него, полчаса назад.

— Сядь, директор, — разлепил толстые губы лейтенант.

— Механик может стать свидетелем, — продолжал отчаянно Феликс. — Я требую, в конце концов… Что за произвол?!

— Сказано — сядь, значит — сядь! — Сержант стукнул Феликса под колени, и тот тяжело рухнул в кресло. Боль током взметнулась от лодыжки до паха, Феликс охнул.

— Фараоны! — раздалось в конце автобуса.

Грузный лейтенант живо обернулся всем телом и приподнялся.

— Кто сказал? — процедил он.

— Я сказал, — ответил морской офицер. — Могу повторить — фараоны! Человек шел мимо, не имея отношения к митингу. Вы его дернули для плана. Фараоны! — Его детские скулы заострились, а усики над губой встопорщились, как у котенка, морячку было года двадцать два, не больше.

Мент поднялся над креслом и сделал несколько шагов по проходу, преодолевая инерцию. Казалось, он несет свое сытое лицо впереди упакованного в китель тела.

— Ты скоко получаешь, боцман? А?! Небось до семи-ста в месяц? А я двести рэ, понял?! Кто из нас фараон? А, Тутанхамон, кто? У кого семьсот или двести при троих пацанах дома. Кто?

— Спокойно, шеф. Не в деньгах счастье, — неожиданно проговорил парень в синей шапчонке. — Все путем. В нашей стране нет правых, нет виноватых. Все в одном дерьме, что за семь сотен, что за две.