Коммуна

Люди, которые получали 30 су в день и семьи которых жили впроголодь, имели в своем распоряжении в течение почти трех месяцев все сокровища банка. Ими руководило то же чувство, что и бедным старым Белэ, который дал себя так бессовестно обмануть; подобно ему, они верили, что берегут достояние Франции.

Коллективная декларация нескольких газет заявляла, что созыв избирателей, будучи актом народного суверенитета, не может иметь места без согласия властей, избранных всеобщим голосованием. Признавая, однако, что 18 марта народом была одержана крупная победа, газеты эти хотели попытаться достигнуть соглашения между Парижем и Версалем. Тирар, Демарэ[97], Вотрен[98] и Дюбайль[99] отправились в мэрию первого округа, где оставался Жюль Ферри; последний послал их к Гендле, секретарю Жюля Фавра, который заявил им, что не желает вступать в переговоры с мятежниками.

Милльер, Малон, Клемансо, Толен, Пуарье и Вильнев[100] предложили Центральному комитету, не доводя дело до борьбы и до вмешательства пруссаков, положиться во всем на муниципалитеты, которые уже позаботятся о свободе муниципальных выборов, так как полицейская префектура упразднена, а сам Центральный комитет наблюдает за безопасностью Парижа.

Варлен, председательствовавший в тот день на заседании Центрального комитета, ответил, что правительство было нападающей стороной, но что ни Центральный комитет, ни национальная гвардия гражданской войны не желают.

Время до 23 марта прошло в предварительных переговорах, а в этот день на заседании Национального собрания Милльер, Клемансо, Малон, Локруа[101] и Толен стали требовать муниципальных выборов для города Парижа.

Впечатление от этого заседания можно передать, лишь предоставив слово одному из парижских делегатов. Вот рассказ Малона: