Коммунальные конфорки

Жила Ольга Альбертовна весьма скромно, все, что оставалось с небольшой учительской зарплаты, тратила на книги. Соседи ее уважали и жалели, очень уж она была какая-то не от мира сего и терялась, как крот на свету. На ней в очередях всегда заканчивались продукты, билеты в театр, в кино и так далее. Мужчины, видимо, тоже закончились, потому что к своим почти сорока она замужем не побывала, да и не замужем была тоже не очень часто и неудачно. Детей от этих неудач, к счастью или к несчастью, не было.

Но учительницей Ольга Альбертовна была хорошей, ребята ее любили и кнопки на стул не подкладывали. Что с нее возьмешь? К завучу или директору не побежит, только виновато улыбнется, очки поправит и как ни в чем не бывало продолжит о творчестве Пушкина рассказывать. Даже зачинщикам бузы не по себе становилось. Весь интерес пропадал, не начавшись. Оценки она всегда самые лучшие ставила, но, как ни странно, ее ученики все первые места на районных олимпиадах занимали. Даже двоечники подтягивались и начинали писать одноклассницам стихи с банальными рифмами «кровь – любовь» и «глаза – гроза».

Старшеклассники же шли дальше, заимствуя известные строчки, но выдавая за свои, переделав только пару предложений. Разомлевшие одноклассницы прощали столь явный плагиат.

_{Твои глаза как два тумана,
Как два прыжка из темноты.
Каким путем, каким обманом
За партой оказалась ты?}

Так что уроки Ольги Альбертовны даром не пропадали.

Гайдара она преподавала с таким комсомольским задором и искренностью, что отрядов тимуровцев в нашем и близлежащих дворах сформировалось больше, чем нуждающихся стариков и старушек. Наверное, средневековые рыцари так не боролись за руки и сердца прекрасных синьор, как юные тимуровцы за местных пенсионеров.

Сначала старое поколение отнеслось к помощи даже с восторгом. Ну а кто откажется, чтобы и мусор вынесли, и пол помыли, и в магазин сходили? Но отрядов было много, а старушек мало. По прошествии нескольких дней, когда в квартиру Клавдии Мефодьевны позвонили в течение часа четыре раза с предложением вынести мусор, добрая старушка осатанела. Ей не давали возможности самой сходить в магазин, лишив тем самым мелких ежедневных радостей. Она пыталась прошмыгнуть утром, пока дети спят, но не тут-то было. Когда она, как запуганная крыса, просовывала голову в дверной проем, раздавался воинственный клич дежурного и топот на лестнице. Старушку хватали под руки и практически выталкивали на улицу, невзирая на вопли, что она не одета и ей только вынести пищевые отходы на лестничную клетку.

Походы в магазин превратились в пытку. Не успевала Мефодьевна сделать и шагу, как у нее выхватывали авоську и торжественно почти доносили полуживую старушку до магазина-низка. Она, как могла, сопротивлялась и кричала, что ей надо в булочную, а это совсем в другой стороне, но отряд нес ее, как бандерлоги Маугли. В результате вместо привычной четвертушки круглого у нее скапливались целые буханки, не нужные и черствеющие под полотенцем.

О том, чтобы просто погулять, не могло быть и речи. Ее старательно переводили через улицу, даже когда она просто выходила посидеть на скамейке. Отряды сменяли друг друга, и в результате тихая прогулка превращалась в перебежки с одной стороны Воинова на другую, пока Клавдию Мефодьевну не отбивали подоспевшие родители. Взрослые приводили ее домой совершенно обессилевшую, где она кулем валилась на диван до очередного звонка в дверь с предложением вынести уже давно не существующий мусор. Вдобавок каждый день на двери рисовали пятиконечные звезды, которые не успевали стирать, и к концу недели дверь становилась похожа на борт военного истребителя, ведущего счет сбитым «мессершмиттам».

Сосед Мазаев ругался, непедагогично обещал повыдергивать пионерам руки и ноги и был внесен в черный список. За непонимание политической акции в него пуляли из рогаток и посылали угрожающие записки с изображением черепа и костей. Гайдар о пиратах вообще-то не писал, но в головах пионеров все жанры смешались в кучу.

Только в одной квартире пионеры были желанными гостями: у бабы Зины и дяди Леши. Баба Зина была профессиональная самогонщица и гнала из чего только можно, но самый качественный продукт выходил, конечно, из сахара.

Ее знали во всех ближайших магазинах и товар отпускали неохотно, потому что она успешно спаивала все мужское население Дзержинского района. И вот тут помощь пионеров оказалась бесценна. Им охотно отпускали сладкий товар и еще хвалили за помощь бабушкам и мамам. Дело дошло до того, что они стали разносить самогон по адресам и приносить деньги бабе Зине с пионерским салютом и чувством выполненного долга.

Как правило, гайдаровцы-самогонщики не вдавались в подробности, боясь потерять неиссякаемый источник дохода, ведь баба Зина с барского плеча еще и отстегивала на мороженое.