Коммунальные конфорки

Оставив смущенных взрослых осознавать меру своей испорченности, мы с Любочкой занялись своими делами: нам доверили развлекать пса по имени Беня, пока временная опекунша, а по совместительству тетка Бениного хозяина, помогала на кухне.

Оба, и Беня, и его хозяин, были дипломатами. Александр Устинов служил в одном из посольств стран третьего мира и проводил там значительную часть времени. В благодарность за верную службу его наградили орденом и породистым щенком с двумя дипломами: одним о чистоте неизвестной нам породы, а другим – о собачьем образовании, приравнивающемся как минимум к университетскому в человеческом эквиваленте. Судя по количеству гербов на дипломе, Беня должен был разговаривать на нескольких языках, складывать в уме трехзначные числа и водить машину.

Наверное, языкам, которыми в совершенстве владел Беня, не были обучены ни сам хозяин, ни опекунша, потому что они не сумели ему объяснить даже элементарных вещей – например, что нельзя гадить в коридоре. После каждого казуса Беня только доверчиво хлопал длинными коровьими ресницами и сокрушенно покачивал головой, не понимая, что от него хотят.

В те недолгие недели или месяцы, когда Александр приезжал с докладами в центр, он терпеливо заботился о своем питомце, остальное время с ним проводила тетя дипломата, что было не так просто, ведь с Беней надо было гулять. С виду он казался милой и безобидной собачкой, которую хотелось обнять и приласкать. Но только до той поры, пока ей навстречу не попадались овчарка с улицы Фурманова или дог с улицы Пестеля. Тут Беня забывал, что он дипломат, и вставал на дыбы. Несчастной тетке дипломата-старшего приходилось удерживать поводок двумя руками, пока Беня хрипел и сквернословил, теряя престижный статус собаки из высшего общества. Дог и овчарка в недоумении долго оглядывались, не считая возможным вступать в конфликт с собакой низшей весовой категории, но и допускать такого хамства они тоже не хотели. Кончилось это тем, что Беню начали просто обходить, а он, приняв это за капитуляцию, совсем зарвался и начал лаять на дворовых котов. Это для него плохо кончилось – безграмотные коты, проигнорировав родословную Бени, начистили ему однажды морду.

Сегодня Беня тусовался на кухне, заливисто лая, когда кто-то появлялся на пороге. В результате его два раза облили бульоном, один раз уронили на него ложку с майонезом и три раза наступили на лапу. В довершение всего он поднял ногу и аккуратно написал прямо в таз с чищеной картошкой. На этом терпение бабушки лопнуло, и она отправила нас с Любочкой и опозорившимся дипломатом на квартиру к его опекунше, чтобы мы не болтались у всех под ногами.

Через какое-то время Беня под майонезом завонял. Он тщетно вгрызался в слипшийся бок, но, увы, акробатическим этюдам его не обучали, а кошачья ловкость собакам не доступна.

Естественно, Любочка предложила его помыть.

Эту процедуру пес как раз знал очень хорошо, и как только мы чуть приоткрыли дверь ванной, он с разбегу влетел в нее и, обдав нас веером брызг, плюхнулся в ванну, почему-то полную мыльной воды. Кто ж знал, что именно в этот день тетка дипломата решила замочить кружевные занавески, привезенные племянником чуть ли не из Брюсселя в благодарность за заботу о собаке? Мы в ужасе смотрели, как Беня грязными лапами месит и терзает жалобно трещащие кружева. От расправы нас всех спасло только то, что вскоре прибыли новобрачные и дом наполнился тостами, хохотом, стихами и танцами.

Единственным огорчением было то, что молодым предстояло ночным рейсом прямо из-за стола отправляться к месту прохождения службы.

К концу вечера веселье постепенно увяло. Тетя Надя в предчувствии разлуки тихо плакала в углу, как будто это не она хотела выдать дочку за военного. Как говорится, сама напросилась! Когда уже почти все было выпито и съедено, изрядно нагулявшиеся мужчины в который раз попытались спеть матерную частушку:

Не ходите девки замуж!
Ничего хорошего…

На них цыкнули и, не дав допеть до конца, выгнали встречать такси, чтобы ехать в аэропорт.

Несмотря на поздний час, мы все вышли на улицу. С Невы дул промозглый ветер. Было холодно, и я спрятался под мамин плащ. Тетя Надя уже плакала навзрыд, дядя Паша сморкался и успокаивал жену. Ира ежилась в тонком свадебном платье и наброшенном сверху кителе и застенчиво улыбалась.

* * *

Как потом оказалось, она так и не усвоила главного из уроков многоопытной Дианы. Обосновавшись с мужем в военном городке на Камчатке, она ни разу не сбежала в Ленинград ни будучи беременной, ни с первенцем на руках. Ира научилась готовить обеды из ничего, когда не завозили продукты в поселок, сама делать ремонт, шить одежду, а главное, научилась ждать мужа из долгих автономок, бессонными ночами прислушиваясь к ураганным ветрам, несущими волну на военный поселок, когда выбивает стекла и тяжеленные подводные лодки на рейдах ударяются о причал, а мелкие суденышки океан просто выплевывает на берег, как косточки из вишен.