Комната Бога

Сарим не имел сомнений, что это был Икар, хотя он ни разу не видел его в лицо. Сердце его забилось быстрее, разум сковала животная злоба. Забыв про осторожность, он, словно рассвирепевший бык, раззадоренный порхающей в воздухе мулетой тореадора, побежал по дозорному ходу крепостной стены к лестнице, расположенной у ворот. Когда командир легионеров находился по центру пролета стены, – между двух башен, из надвратного помещения выскочили два македонских воина, преградив ему путь. Сарим не задумываясь бросился к ним, в слепой ярости, не заметив, как с другой стороны, со спины, через башню на стену взобрались еще четверо солдат. Свой щит центурион оставил у ворот донжона, потому в арсенале его оборонительных средств остались только гладиус и опыт сотен отчаянных драк. Сарим сделал ложный замах мечом и в тоже мгновение вонзил смертоносное лезвие кинжала вымеренным, ловким ударом другой руки под ребро македонского воина. Ловко увернулся от разящего острия вражеского клинка, размашистым движением руки запущенного вторым воином, и с разворота, вложив всю силу в замах, срезал голову неискушенному бедолаге. Обернулся, услышав топот четверых солдат, приближавшихся со спины. Со стороны надвратного сооружения, откуда появились двое, ныне уже покоившиеся с миром македонца, Сарим увидел тени поднимавшихся на стену еще нескольких воинов. Градус ярости его разума немного утих, напитавшись кровью, он четко осознал, что при таком раскладе шансы на победу отсутствуют. Оказавшись в ловушке, он принял решение прыгать вниз со стены, и попытаться ухватиться за торчавшие между каменной кладкой деревянные балки. Но в момент прыжка нога его поехала по скользкому от дождевой воды камню, и он нескладно рухнул с четырех метров, мешковато приземлившись спиной прямо на гряду булыжников.

Кряхтя и корчась от боли, Сарим попытался приподняться на локтях, но тут же ощутил прострелившую все тело острую боль и бессильно откинул назад голову. Он услышал шорох шагов, перед ним нависла фигура человека в красном плаще. Македонский военачальник снял шлем, освободив густые черные пряди волос и уставил на центуриона изучающий взор, под озадаченно скривившейся бровью.

– Ты здесь один? На что ты надеялся?! – с надменной улыбкой спросил он, и не дожидаясь ответа, замахнулся мечом.

– Постой, – прохрипел Сарим, вскинув вверх руку, показавшуюся ему свинцовой.

Македонец, застыл в ожидании, с интересом ожидая продолжения.

– Икар, погоди… Не убивай, – слабо проскрипел центурион и в следующую секунду попытался метнуть кинжал в неприятеля, спрятанный за бедром, но ослабевшая рука непослушно выронила клинок с жалобным звоном приземлившийся возле вражеских ног.

Воин в красном плаще беззвучно засмеялся и вонзил меч в живот Сарима.

Несущее смерть острие с легкостью пропороло мягкие ткани, обрушив на разум лавину агонических конвульсий.

Сознание слабой искрой еще блуждало во мраке, словно заплутавший светлячок по темному дну опустевшего колодца. Что-то на миг вернуло его к свету. Сарим увидел склонившуюся над ним рыжеволосую девушку, и замерших вокруг, устремивших свои зачарованные взоры куда-то в одну точку, – македонских солдат. Центурион уже не был собой, он являлся наблюдателем, пишущей камерой, без эмоций, без мыслей.

– Не успела… – тягуче, приглушенно прозвучал разочарованный голос девушки в голове Сарима. – Заблудилась в этих чертовых катакомбах!

Ее, казавшиеся океаном глаза, пронзали его приятным теплом, дарили умиротворение. Он не понимал значения слов, лишь завороженно исследовал удивительный, неповторимый узор голубой радужки, всепоглощающим космосом приковавшим его внимание.

– Слишком большие перерывы между выходами! Слышишь меня? Тебя сложно найти… Мы не успеваем вычислить… Кивни если понимаешь…

Ее сладостный, лучезарный лик плавно рассеялся, выцвел, словно живописное полотно под палящими лучами пустынного солнца. Пространство вокруг слилось воедино, бесцветным эфиром заполнив сознание.

Иные.

Как крохотное зернышко, само того не ведая, медленно, но верно пробивается зеленым стебельком сквозь неприветливый, холодный слой грунта, так, зачатки разума, лишенные физической формы, неспешно блуждали в поисках осязаемого и понятного, в потемках пугающего своими непривычными, неопознанными формами странного, нового мира. Картина вокруг рисовалась быстрее анализа, сущность, еще совсем недавно являвшаяся центурионом с определенными, непоколебимыми устоями и суждениями на основе несгибаемых постулатов, заложенных обществом и всей видимой частью окружавшей его вселенной, теперь судорожно трепыхалась как выброшенная на берег рыба, пытаясь как можно быстрее научиться дышать, приспособиться к неизведанному, сократив тем самым время тягостных мук.

Минуты проведенные в этом состоянии казались нескончаемой пыткой. Еще немного, и разум наконец зацепился, нащупал во мраке бесценные воспоминания, словно страдалец, угодивший в петлю, с облегчением уткнувшийся стопой ноги в крепкий, надежный сук.

Это я. Все хорошо…