Комната Бога

– Люк говорит, что поймать нас невозможно, – ответил Ларом Уитс. – Эта локация не имеет границ, если бесконечно лететь в одну точку, пространство вокруг будет так же бесконечно расширяться… И, в добавок, тут где-то есть тайный запасной выход.

– Ранее он говорил, что и до ангара нашего добраться невозможно, – скептически отметил Роб, повернувшись к усевшимся на модуль погружения, Уитсу и Синай. – Раз за нами погоня, не будем терять времени, мне нужен еще один сеанс…

– Ты в прошлый раз сказал также, – напрягся Уитс. – Тебя еле откачали! Нужно повременить.

– Да. Перерыв нужен, Роб, – вмешалась девушка. – Твое тело и разум ослабли. По-хорошему, нужно отлежаться в мед-модуле.

Матти пренебрежительно сморщился.

– Мед-модуль мне ни к чему, и так восстановлюсь.

– Так ты что-то нащупал? – Ларом пытливо смотрел на друга. – Мне уже начинает казаться, что мы ищем там ответы, которых нам никто не даст…

– Нащупал… “Иные” пришли ко мне. Точнее пришла… – Матти замялся, склонил голову потирая виски, прохрипел: – В голове звенит… В памяти дыры. Хочу принять душ. Расскажу все после.

Картинка в голове Матти еще выстроилась неполной, но Арон, – его истинная личность, уже рисовалась в ней главной фигурой, затмевая тенью все остальные. Мысли мерцали хаотично, исчезая прежде, чем Роб, или уже Арон, успевал соткать из них план действий. Потому он решил взять перерыв, сославшись на плохое самочувствие. Ему хотелось побыть одному, закрыться от всего мира, спрятаться, и там, наедине с собой, в полной тиши, – громко закричать, в попытке вспомнить свой подлинный голос.

Горячие струи воды стремительно врезались в кожу, приятно покалывали, обволакивали, массировали, возвращая к жизни. Арон уже почти полностью завладел телом и разумом. Он сжал кулаки, выгнул спину, вскинул вверх голову, подставляя темя под душевые дюзы, разящие целительным ливнем. Так хорошо здесь. Кажется, время остановилось… Можно быть с собой, пошептаться, пока никто не видит. Пусть льет этот нескончаемый дождь, плотной завесой отделяя от сложных решений, от глубинных мыслей, путанным клубком отягчающих разум. Арону не хотелось выбираться наружу. Теперь это место, что он считал своим домом, стало чужим. Он был тут пленником, лишенным сознания… Теперь понимал он то вечное волнение и напряжение, что сверлило Роба без всякой видимой причины, все те сомнения в истине увиденного и услышанного, и запах пластика завязший в носу…

Этот мир он должен был уничтожить, распылить на атомы и кванты во все стороны недостижимого горизонта событий, как уже распылил сотни подобных. Или тысячи? Сколько их было? Дели задумался, перебирая, пересчитывая, но быстро сдался, понимая, что память неспособна воссоздать каждый из них.

Сам Роб Матти стал отображаться в голове сторонним персонажем, будто хорошим, давним другом, оставившим своими поступками, озвученными мыслями неизгладимый след в памяти. По сути Матти и был настоящим Ароном, только напрочь лишенным прошлого, – обнуленным разумом, как и во всех сессиях “Земного мира”. Но в отличии от исходного (“Земного”) мира, где подселенное сознание полностью замещало носителя, здесь, в искусственно созданном мире можно было помнить свое прежнее “Я”.

– Повысить до сорока пяти градусов, – тихо скомандовал Арон Дели, опустив голову вниз, тяжело вдыхая жаркий, липкий воздух.

Он пытался воспроизвести тот момент, когда был последний раз собой настоящим. Тогда мимолетно на пиратском судне…? А дома? В “Колыбели Вечности”? Вдруг наткнулся на воспоминание о своей отправке сюда. Краткие напутствия и прыжок в затяжное забвение… События проплывали в голове рваными нитями. Тяжелая жизнь агента “Вечности”. И как его угораздило заплутать здесь? Нет исходной точки, а, если и была, – они разлетались с мгновением нынешним в обратные стороны со скоростью света.

Искусственные миры – фатум технологического прогресса любой цивилизации, сумевшей сохранить свою целостность; сыскавшей силы разума, чтобы устоять перед вечным, животным искушением истреблять непохожих соседей, одним своим внешним отличием пробуждавших тревогу, недоверие и хищную злобу, и в следствие быть сокрушенной кем-то другим, в засаде наблюдавшим за дракой; цивилизации, способной осмыслить законы вселенной, изучить каждый ее компонент и в этом, кажущемся фантастическим хаосе, в отдельно взятой пылинке или необъятной галактике, – узреть единый, сакральный почерк, подделав который, можно было стать творцом и писать новые миры, закрытые от исходной вселенной, от ее постоянной, необратимой смерти.