Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Монтгомери рассказал: «Да, Дэвид очень эффективный режиссер, но иногда он может переключиться на что-нибудь еще. Можно было расставить все и всех по местам и раздать указания, а потом отойти за кофе, вернуться и обнаружить, что Дэвид занят вообще чем-то другим – например, рассматривает ползущего по полу жука. В “Диких сердцем” есть сцена, где Дэвиду требовалась тень орла, пролетающего над землей. Любой режиссер поручил бы это дополнительной группе, но мы потратили весь день на съемку этой тени, пока актеры стояли и ждали. Именно эти штрихи придают фильмам Дэвида их своеобразие, так что он просто следовал своим инстинктам, ну а я не вмешивался».

Свобода, на которой настаивает Линч, крайне важна для него, и все – реквизит, реплики, персонажи – должно быть гибким, чтобы он мог делать свою работу. «Он терпеть не мог встречи, связанные с производством, – вспоминал Дипак Найяр. – Он приезжал и говорил: “Так, вот он я, но видите этот сценарий?” – и с этими словами бросал сценарий в мусорную корзину».

История Сейлора и Лулы написана самой судьбой. В какой-то ее момент начинает дуть нехороший ветер, и удача сходит на нет. Все настраивается против них и начинает идти не так. Судьба и удача – неотъемлемая часть картины мира Линча, и его близкие это подтвердят. «Я жил неподалеку от Дэвида, так что на площадку “Диких сердцем” мы ездили вместе, – рассказал Монтгомери. – Но мы не могли отправляться прямиком на площадку, пока Дэвид не выполнял свои нумерологические трюки с автомобильными номерами. Иногда нам приходилось немало покружить по окрестностям, пока мы не находили буквы “DKL” на номерах. Те редкие случаи, когда буквы на номерах шли в алфавитном порядке, считались очень хорошим знаком».

Линч рассказывал, что обращал внимание на номера еще до того, как начал снимать «Голову-ластика», и что его счастливое число – семерка. «Папа уделяет много внимания церемониям и ритуалам, – рассказала Дженнифер Линч. – Частью того, как устроен его мозг, является тот факт, что если события сложатся определенным образом, то случится маленькое чудо. Автомобильные номера, монетки, приземляющиеся орлом кверху – все это он использует для того, чтобы творить некое волшебство, меняющее ход вещей. Он всегда был таким».

Съемки «Диких сердцем» завершились, когда «Твин Пикс» был в самом разгаре, и Данэм завершал первый эпизод. «Когда я начинал работу над первым эпизодом, то просил совета у Дэвида, а он ответил: “Не спрашивай – ты режиссер, делай так, как тебе хочется”, – вспоминал Данэм. – Позднее он все мне объяснил. Он говорил: “Во-первых, освободи площадку – на ней не должно быть никого, кроме тебя и актеров. Начинай репетиции, а потом, когда вы более-менее отработаете сцену, зови оператора и начинайте полировать. Когда вы это сделаете, зови всех остальных, устраивай последний прогон и исправляй мелочи. После этого переключай всю площадку на съемочную группу, отправляй актеров причесываться и гримироваться, а когда они вернутся, снимай”».

«Мы оба завершили съемки в один и тот же день, – продолжил Данэм. – А потом Дэвид снял второй эпизод “Твин Пикс”. Мой эпизод показали, и эпизод Дэвида застрял в монтажной комнате, как впоследствии и многие. У нас повсюду были ведра с пленкой и карточки на стенах. Весело было. Каждый день около трех часов к нам приходил Монтгомери со стаканами капучино и пакетами “M&M’s” для всех».

«Как сумасшедшие, мы прорабатывали каждую деталь, а потом Дэвид сказал, что хочет показать фильм в Каннах. Я сказал, что будет сложно, но мы попробуем, – рассказал Данэм. – Дэвид работал на студии “Skywalker” и сводил звук еще до того, как я закончил монтаж – я давал ему первую часть, и пока он сводил, я готовил следующую часть. Алан Сплет не особо участвовал в процессе, и звуком занимался главным образом Дэвид».

«Одновременная работа над “Дикими сердцем” и “Твин Пикс” была настоящим безумием, никто в здравом уме не взялся бы за такое, – продолжил Данэм. – Первая версия “Диких сердцем” получилась на четыре часа, и на первом показе для нескольких человек Дэвид слишком громко включил звук – но Господи, какой же это произвело эффект! Жуткое, невероятно крутое зрелище”».

«Впервые фильм показали на студии “Skywalker”, и колонки буквально взорвались, – продолжил он. – На следующее утро в восемь часов мы вылетали в Лос-Анджелес, а затем – в Канны, и мы не могли понять, в чем была проблема – в колонках или в записи. Времени не оставалось, и все, что мы могли сделать – это взять с собой контрольную копию фильма. Мы сели в самолет, таща за собой бобины с пленкой, и направились в Париж, чтобы сделать субтитры, а два дня спустя приехал мой ассистент с новой копией. Мы уже получили свою копию с субтитрами из Парижа, но так ее и не посмотрели».