Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

«В той сцене мне надо было сидеть напротив Денниса с раздвинутыми ногами, он должен был наклониться и посмотреть на мою вагину, будто в какой-то сумасшедшей молитве, – продолжила она. – Затем по сюжету он толкал меня, я падала, но при этом мой халат распахивался, и было видно нижнее белье. Дэвид попросил меня снять его, и я сказала Деннису: “Извини, но меня попросили снять белье, потому что оно попадает в кадр, когда я падаю назад”. И вот мы делаем первый прогон, он наклоняется и разглядывает мою вагину, и я говорю: “Извини”. Он просто смотрит на меня и отвечает: “Я такое уже видел”. Это меня рассмешило, и когда он увидел, как я смеюсь, я поняла, что нравлюсь ему. Позже, когда мы стали хорошими друзьями, он рассказал, что он был болен, потерял свой разум и сидел на наркотиках, и как же это было страшно. И тут он должен играть сумасшедшего персонажа, сидящего на наркотиках. Ему пришлось непросто, и я поняла это только со временем».

«Кстати, Дэвид смеялся на протяжении всей съемки сцены с изнасилованием! Я сказала: “Дэвид, над чем тут можно смеяться? Мы делаем что-то смешное?” Не знаю, почему, но он смеялся. Видимо, что-то смешное в “Синем бархате” все же есть. Когда я пересматривала его годами позже, то заметила нотки наивности, которые делали фильм слегка комичным. Но я до сих пор не могу понять, почему Дэвид смеялся!»

Ритуальное изнасилование – одна из нескольких сцен, где Росселлини становится жертвой Хоппера, и одним из самых сильных и интригующих аспектов характера ее персонажа является то, что Дороти нравится, когда ее бьют. Для Росселлини, впрочем, этот факт многое объяснял. «В молодости у меня был парень, который бил меня во время секса – помню, я была очень удивлена, – вспоминала она. – Когда он это делал, я не чувствовала боли, только думала: “Господи, я вижу звезды, как мультяшный Дональд Дак, когда его бьют по голове”. Я вспоминала этот опыт, когда мне пришлось играть Дороти. Она была так шокирована, когда ее ударили, что ее страдания на мгновение исчезли – иногда физическая боль может прекратить душевные терзания».

Как и у «Головы-ластика», у «Синего бархата» был довольно скромный бюджет, но этого было достаточно. «Каждый работал по минимальной ставке, и команда была маленькая», – рассказал Карузо. «Вместо четырех электриков у нас было трое, парикмахер на площадке – вчерашний парикмахер из мастерской Уилмингтона. Мы привлекали многих неопытных резидентов Уилмингтона, и они нас любили».

Де Лаурентис все еще строил студию в Уилмингтоне, когда там начали снимать «Синий бархат», и съемки настоящего фильма стали сенсацией для жителей городка. Даже несмотря на то, что большие части фильма были сняты ночью, заинтересованные наблюдатели постоянно приходили посмотреть, люди приходили со стульями и пледами, чтобы увидеть, как снималась особенно щекотливая сцена, в которой избитая обнаженная Росселлини бредет по улице, пребывая в состоянии шока. «Дэвид как-то рассказал мне, что когда он был маленьким мальчиком, он и его брат шли домой и увидели женщину без одежды прямо на улице. Тогда они поняли, что происходит нечто очень плохое, – рассказала Росселлини. – Этот эпизод лег в основу сцены, и в ней нет ничего оптимистичного».

Помощник режиссера предупредил наблюдателей, что сцена, которую будут снимать, содержит наготу, что может вызвать у них осуждение. «Но все остались, будто решили, что это отличная часть шоу!», – вспоминала Росселлини. На следующий день полиция уведомила съемочную команду, что на улицах Уилмингтона больше нельзя снимать никаких дополнительных сцен; Де Лаурентис стоял рядом с Линчем и понимал, что им предстоит пройти еще через множество таких испытаний. «Дино периодически просматривал отснятый материал, – вспоминал Карузо. – Я спрашивал, что он об этом думает, а он лишь пожимал плечами. Но Дино дал Дэвиду слово, что не будет вмешиваться в финальный монтаж, а слово свое он всегда держал».

Бесстрашная игра Росселлини не осталась незамеченной среди остальных актеров. «Я чувствовал некий благоговейный страх перед ней, – вспоминал Маклахлен. – И, конечно, до того, как мы начали снимать, меня очень смущало то, что у нас будут совместные сцены с обнажением. В одной из сцен я стою перед Изабеллой полностью без одежды, и когда мы ее снимали, я повторял про себя: “Ты не здесь, сейчас ты в другом месте, это просто тело, даже не думай о том, что на тебе совсем ничего нет”».

«Есть и другая сцена, где Изабелла просит ее ударить, и я подумал, что не смогу этого сделать, – продолжил Маклахлен. – Я на самом деле ее не бил, но факт, что мне нужно это изобразить, очень меня огорчал. Когда позже Джеффри сидит в своей комнате и понимает, что произошло, он ломается, и эти сцены были по-настоящему трудными. Я доверял Дэвиду, и он показал мне, как через них пройти».