Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Среди всего этого хаоса Линч пребывал в прекрасном расположении духа, разъезжая между площадками на розовом велосипеде с лентами, развевающимися на ручках, а его карманы были полны арахисовых конфет «M&M’s». «Дэвид – неподдельно счастливый человек, и это одно из самых примечательных его качеств – я никогда не встречала кого-то настолько же умиротворенного, – рассказала Росселлини. – Помню, как говорила ему: “Ты просыпаешься по утрам счастливым. Может, это благодаря какому-нибудь гену, который можно клонировать?”».

«Дэвид бы сказал, что путь к его счастью – медитация, – отметила Лора Дерн. – И я думаю, что так и есть. Он узнал, кто он и кем он стал сразу после того, как начал медитировать, так что он в этом вопросе самый компетентный судья. Я бы тем не менее добавила, что часть его счастья связана с тем фактом, что в своем творчестве он не ставит для себя никаких границ. В нашей культуре немало самоосуждения и стыда, и Дэвид всего этого лишен. Когда он что-то делает, ему неважно, что подумают люди, или что он обязан что-то делать, или что он должен подстраиваться под дух времени. Он воплощает то, что возникает в его мозге, и это дарит ему радость».

Скромный офис Линча в Уилмингтоне был завален пластиковыми игрушками, рисунками на клочках бумаги, и тюбиками с краской. На стенах висели две картины на разных стадиях завершенности и безвкусные часы с надписью «Ламбертонский клуб рыболовов». На полу валялись коробки из-под поп-корна и фотография набора «Собери курицу», который он сделал в Мексике. На подоконнике в ряд стояли стаканы с водой, в которых прорастали картофелины.

«“Синий бархат” – это история о невинности и ее невозможности, – рассказал Брэд Дуриф, который играет приятеля Фрэнка Бута, Рэймонда. – Но когда я работал с Дэвидом, то видел эту невинность в нем. Она проявлялась в виде чистого энтузиазма – он мог посмотреть на пару теннисных туфель и прийти в восторг, и его мысли о женщинах тоже казались достаточно невинными».

Карузо вспоминал: «На площадке царило радостное настроение, потому что у Дэвида была замечательная аура – все, каждый член съемочной группы, его любили. Ежедневная медитация Дэвида – ключ к этой ауре. Когда он возвращался на площадку после дневной медитации, вокруг него будто образовывалось невидимое кольцо энергии, и ты просто попадал в это кольцо и успокаивался».

Маклахлен говорил: «Дэвид обладал способностью руководить и при этом никого не обижать, а если что-то не получалось, то он всегда объяснял с юмором. Когда он начинает доносить до актеров, что он от них хочет, то использует определенные фразы – “нужно чуть больше ветра”, например – и это меняло атмосферу съемок. Я просто выполнял то, что он говорил – Дэвид никогда не давал мне указаний, которых я не понимал».

Для Росселлини эти объяснения были невербальными. «Иногда, когда мы снимали крупные планы, он очень близко подходил к камере, и даже если мои глаза были закрыты или я смотрела в другом направлении, я всегда ощущала его присутствие и знала, чего он хочет. Кайлу удалось поймать именно эту черту Дэвида, когда тот режиссирует. Режиссура Дэвида выражается в изменении степеней энтузиазма».

Дуриф говорил: «Я немного пританцовываю на заднем плане, когда Дин Стоквелл поет “In Dreams”, и это была импровизация – Дэвид всегда открыт идеям. Он художник, и указания он давал очень вкрадчиво. Он касался кистью холста определенным образом в нужное время и мог быть достаточно требовательным, когда требовалось доработать некоторые моменты.

«На тех съемках ты просто влюблялся, – добавил Дуриф. – Я сидел и видел, как Дэвид влюблялся в Изабеллу. Когда она пела “ Blue Velvet”, все его внимание всецело принадлежало ей, как и ее – ему».

Как и всегда, Дженнифер Линч проводила время на съемочной площадке отца, и в тот раз ее взяли в качестве ассистента. «Мне было семнадцать, и я помогала в подготовке съемок, но делала только часть работы, потому что мне надо было идти в школу, – вспоминала она. – Я знала, что папа влюбляется в процессе создания фильма, но он всегда влюблялся, всегда искал любви и всегда ее находил». Вентуорф подтвердил: «Брак Дэвида затрещал по швам, когда он начал снимать фильм. К концу съемок стало ясно, что Дэвид и Изабелла полюбили друг друга».

«Я чувствовала, что между нами есть понимание, – рассказала Росселлини, которая пять лет пробыла в отношениях с Линчем. – Он такой веселый и милый, и я отлично понимала, каким он хочет видеть свой фильм – мне казалось, что я могу читать его мысли. Но я ошибалась насчет этого! Однако тогда я была уверена, что могу, и такая близость с ним заставила меня влюбиться. Я прониклась к Дэвиду глубочайшими чувствами. Вряд ли я могла бы им противостоять. Но оглядываясь назад, я понимаю, насколько тяжело приходилось Мэри Фиск».