Компас

— У нас такое каждый день, — ответил Максимов, вздыхая. — Из-за выбросов.

Бухарцев что-то прорычал, давая понять, что головная боль их предприятия — ядовитые выбросы — касается только аборигенов, но умы столичных владельцев не занимает.

— Узнали про ролик? — спросил он.

— Что ролик? — ответил Максимов с насмешкой, которая не полагалась ему по статусу. — Он заказной, скоро на каналах появится… профессиональный режиссер из Москвы приезжал, свалил уже. Самое плохое, что будет комиссия, а тысяча триста шестьдесят восемь контейнеров с диакреном у Смирнова на складе стоят. Если что, он всех подставит.

Бухарцев присвистнул.

— Сколько? — выдавил он. — Охренели?

— Надо переправлять в другую область, а это деньги, — пояснил Максимов. — За чей счет? Он не будет.

Сосед с гостем прошли к коттеджу, дверь закрылась, а Артем замер в раздумьях. Смирнов был диспетчером на их первомайском предприятии — он управлял производством, и на совещаниях постоянно слышалось: Смирнов то, Смирнов се… Но Смирнов всегда справлялся с обязанностями, и представить, что он скопил на складе такое невероятное количество яда, Артем не мог.

Что-то подозрительное было в этом разговоре, что-то не так, и Артем, разобрав подслушанный диалог на фразы, ухватился за упоминание о ролике. Прежде чем бежать куда-то с открытиями, он всегда обдумывал возможные расклады, а поэтому отправился в дом, включил интернет и затребовал новости о первомайском заводе.

Он сразу нашел свежее, совершенно чудовищное видео и, держа в уме, как Максимов охарактеризовал режиссера, не удивился, что столичный маэстро подал сюжет с большим искусством: ярко, доходчиво, интересно. В ролике рассказывалось, как труженик и семьянин, надышавшись выхлопами, зарубил топором семью, расчленил жену и сварил бульон из малолетней дочери, которая родилась инвалидом из-за того же диакрена, провоцирующего генетические заболевания.

Диакрен, необходимый для производства плитки, стоил им кучу денег, которые уходили на многочисленные штрафы и взятки, но народное сопротивление никогда не двигалось дальше коллективных жалоб и одиночных пикетов у мэрии. Столь талантливая наглядная агитация была в их практике чем-то новым, и Артем понял, что должен посоветоваться с Филиппом Макаровичем.

Коттедж Филиппа Макаровича мощными очертаниями проступал сквозь туман. Артем через улицу разглядел, что в мансарде горит свет — президент фирмы был дома.

— Покажу вам видео, — выпалил Артем, когда начальник открыл ему дверь.

Он умолчал о несметном количестве диакрена, застрявшем у Смирнова на складе. Это выглядело чересчур фантастически и, кроме того, нуждалось в проверке.

— Видео я тебе сам покажу, — ответил сумрачный Филипп Макарович.

Подойдя к компьютеру, Артем приготовился к повторному шоку от фильма ужасов и удивился, когда на экране появились виды южной страны, просторные комнаты, залитые солнцем, трепещущие занавески на окнах.

— Это Испания, вилла нашей бухгалтерши, Веры Федоровны, — проговорил Филипп Макарович. — Толстой дуры, которая получает двести тысяч и у которой муж — военный пенсионер. Два года назад купила… типа служба безопасности бдит, разговоры фиксирует, транзакции отслеживает, а оно вот. И что она кому сливает?

— Я вам покажу другое, — проговорил Артем.

Он включил найденный ролик, предчувствуя, что произведет сенсацию, но Филипп Макарович, просмотрев видео, остался равнодушным. Далекие туземцы его не волновали, даже если бы все они перетравились и перекрошили друг друга топорами. Его занимала измена, которая свила гнездо в святая святых. Когда Артем предположил, что ролик — чей-то нестандартный ход и что надо разобраться, кто его заказал, Филипп Макарович отмахнулся.

— На носу очередная комиссия, — проговорил он. — Я уже не знаю, кому доверять. Поедешь ты и быстро назад, мне нужен твой оракул. С Верой Федоровной разберемся… Евсеев ее взял под свою ответственность, пусть решает проблему. Забыла, как в драных туфлях ходила, как руки мне целовала, когда я ей оплатил отпуск в Египте.

— Может, наследство? — предположил Артем.

— Не говори ерунды, — оборвал его Филипп Макарович. — Ты много получал такого наследства?

Выйдя от начальника, Артем решил, что вовремя нарвался на поездку в Первомайск. Это вышло кстати — он не любил безобразных разборок между своими, а комиссии его не пугали: он повидал их во всех ракурсах и знал, как манипулировать ими целиком, и каждым участником в отдельности. Вернувшись к себе, он еще прислушался, надеясь, что уловит что-то полезное, если Бухарцев с гостем выйдут из дома или откроют окна.

Он сделал это автоматически: подобная прогулка представлялась маловероятной, потому что на улице нечем было дышать и, услышав, как щелкнул замок, Артем насторожился.

Он приложил глаз к щели и увидел, как Бухарцев выволакивает на дорожку что-то тяжелое. Сперва Артем подумал, что это мешок, но, разглядев ноги в сандалиях, понял, что это бесчувственный Максимов. Бухарцев протащил тело гостя через клумбу, сбросил его в яму и постоял, натужно дыша.