Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

– Лизонька, спроси, пожалуйста, у Светланы Владимировны, как решать эту задачу, я даже не хочу думать об этом! Глупостью какой-то заниматься! Яровая и озимая!

– Хоть я устала, я пришла, я должна такой ерундой заниматься, этими гектарами глупыми (зло, раздраженно).

Обратим внимание на дикцию И-19. Она очень четкая. В этом искусственно четком проговаривании улавливается некое подражание высокому стилю, который так нелепо звучит в бытовом диалоге между мамой и дочкой. Создается впечатление, что И-19 всячески пытается соответствовать высокому культурному уровню. Думается, по определенным причинам, неизвестным нам, для И-19 это чрезвычайно важно – «соответствовать».

Кроме этого, в разговоре с дочкой И-19 нередко выбирает такие способы выражения своих мыслей, которые не совсем понятны маленькой девочке (с раздражением) Доча, понимаешь, тот, кто хочет сделать, он идет и делает, а тот, кто ищет оправдания, он нашел и успокоился).

Любая коммуникация предполагает некий сценарий, в котором роли между говорящими распределяются чаще на подсознательном уровне. Безусловно, это зависит от отношений между коммуникантами, от ситуации, которая в данный момент определяет их цели и намерения. Сейчас речь не идет о распределении социальных ролей.

В диалоге мы видим конфликтную ситуацию, явное манипулирование и подавление дочери со стороны И-19. По сути дела, весь стратегический замысел И-19 сводится к снятию стресса. Если бы действительно стояла цель сделать уроки с дочкой, вряд ли бы мать постоянно подчеркивала незначительность, ненужность этих заданий. То, что она не хочет этим заниматься, но ей приходится выполнять свой родительский долг, понятно и так.^[185]

Я позволила себе длинную цитату, чтобы показать, что совместное приготовление уроков – сложившийся коммуникативный шаблон. И учителя, и родители, и дети соучаствуют в этом конвенциональном акте. Родительский долг велит проконтролировать факт приготовления уроков и качество приготовления. До тех пор пока родители и дети имели различный образовательный уровень, об укоренении в сознании такого рода процедуры речи не шло (люди старшего возраста, чье детство пришлось на послевоенное время, не помнят практики совместного приготовления уроков даже в начальной школе, за редкими исключениями). В настоящий момент делание уроков родителей с детьми – абсолютно нормальная практика, сложившаяся в результате действия нескольких социальных факторов и процессов.

Худ. Гольц Н. Изогиз, 1955 (?)

Пришли друзья из разных книг:

Тут Буратино-озорник,

Дюймовочка и Гаврик с Петей,

Которых очень любят дети.

Тут и Иванушка с Жар-птицей

Сидит верхом на Горбунке.

И все желают ученице

Иметь пятерки в дневнике.

Найденова Н.

Во-первых, в семье среднего класса второй половины ХХ века наблюдается асимметричная структура родительства, при которой матери предписано заниматься заботой о детях, и, следовательно, именно мать принимает на себя обязанность контроля. Во-вторых, советское государство осуществляло тотальный патронаж материнства с беременности и до взросления ребенка через институты родовспоможения, детские поликлиники и другие социальные службы. Соответственно женщина-мать всегда находилась и находится под колпаком государственной опеки и контроля, что приводит к ее подчиненной роли: так осуществляется государственный контроль над контролирующим. В-третьих, советская идеология выпестовала особый конструкт «работающей матери», предполагающий исполнение материнских функций, в том числе и квалифицированный контроль за приготовлением уроков, который должен осуществляться ею после восьмичасового труда на основном месте.

В результате совмещения всех этих воздействий мать становится агентом школьной системы, ее медиатором в домашних условиях. Разрываясь между своими ипостасями, она становится агрессором для своего же ребенка, не защищая его, как ей предписано инстинктом, а разрушая.

Худ. Куприянова Г. 1 сентября. М., 1984

Худ. Нарская Т. 1 сентября. М., 1981