Конь бледный (СИ)

И еще задача — куда девать трупы? Например — дракона. Куда его убирать? На жаре быстро протухнет — вонища, мухи, зараза! Значит нужно резать, таскать, и сбрасывать куда-то за стену.

А трупы людей куда? Тоже сбрасывать? Не по-людски это! Женщины погибли можно сказать на посту, и заслуживают приличного погребения!

Конкин вздохнул, и потащился за следующей партией заключенных, надеясь, что в этой партии не окажется какого-нибудь безумца. Вообще-то ему было плевать, даже если пришлось бы перестрелять их всех — здесь сидят такие подонки, что им давно уже нужно быть на том свете. В Аду. Но где их хоронить?

Нет уж, пусть сами, своими ногами идут к месту захоронения, или кормежки драконов. Пусть аборигены накормят своих тварей досыта — ни один из тех, кто тут сидел, не заслуживал снисхождения. Кроме Зимина, возможно… да и тот хорош — убить полсотни людей, прихлопнуть их, как тараканов — это тебе не пивка попить! Зверюга, еще тот!

Вероятно — самый опасный из заключенных «Тройки». Спокойный, как танк, и столь же опасный. В документах не говорится, где он служил до осуждения, но двух мнений быть не может — повоевал мужик досыта. Шрамы, а тело жилистое, сильное, как у «олимпийца». Даже не современного «олимпийца», а как у статуи Геракла — стальные мышцы, жилы, выпуклости, и ни одной жиринки! Только Геракл массивный, а этот худощавый, гибкий, как шланг. Сосед его рассказывал. — Зимин чуть не узлом завязывается, растяжка потрясающая. Так что вряд ли он служил на складе, выдавая кальсоны. Спецназовец — рупь за сто! Гэрэушник — к галдалке не ходи!

Следующие партии заключенных ушли за ворота без приключений, и Конкина это дело очень даже обрадовало. Теперь можно было спокойно заниматься «домашними» делами, не думая о том, что в камерах от голода и жажды сходят с ума особо опасные маньяки-убийцы, и что скоро придется освобождать корпуса от их трупов.

Ушли — и ушли. Все! Забыли! Навсегда! И слава Богу…

* * *

— Ты уверен, что они понимают? — Властитель посмотрел на чужеземцев, и пренебрежительно наморщил нос. — А чего они так воняют?

— Не знаю, Величайший! — маг почтительно наклонил голову. — Возможно, что это особенность расы. Ну есть же у нас рагиз, у которого под хвостом вонючие железы, чтобы отпугивать неприятеля, вот и эти такие. Понюхает их противник, и не станет трогать!

— Вы бы посидели без воды на такой жаре в камерах, не так бы завоняли! — выкрикнул татуированный с ног до головы мужчина лет тридцати пяти. — Недомерки поганые! Воняем мы им, сукам!

— Заткнись, дурак! — сквозь зубы процедил полковник Слюсарь, и потупил взгляд, чувствуя, как внимание Властителя перешло на него. — Забыл, что с тем стало?

— Какой непочтительный чужеземец! Раб! — с усмешкой констатировал человек, сидевший на троне, и повел пальцем. — Поучите его манерам. Убивать не нужно. Пусть другие видят, и расскажут своим соратникам.

Татуированного схватили под руки, он вырвался, ударил одного из телохранителей Властителя локтем, извернувшись, как змея. Тот отлетел метра на два и затих, запрокинув голову. На возмутителя спокойствия навалились еще несколько человек, и исчез под грудой тел, рыча, как дикий зверь, попавший в ловушку. Но не прошло и пяти минут, как он был уже связан и стоял с вытянутыми руками, подтянутыми кверху. Его мускулистое тело блестело от пота, а кое-где на нем виднелись ссадины и потеки крови.

— Это Маларчук — тихо прошептал Слюсарь. — Налетчик. Банду свою организовал — грабили предпринимателей. Я хорошо его помню. Абсолютно безбашенная тварь! Ему давно надо быть на том свете!

— Как и всем нам… — задумчиво сказал Зимин, глядя на то, как к Маларчуку подходит человек в сером костюме с кожаным передником, похожий то ли на кузнеца, то ли на сантехника. Сходство стало еще более разительным, когда человек достал из кожаного саквояжа колечко, будто хотел сменить прокладку у крана.

Но никакой прокладки он менять не собирался. Мастер Разак ловко, коротким точным движением обездвижил раба, ударив его в поддых, схватил белокожего чужеземца за голову, запрокинув ее вверх, и выверенным, годами отточенным движением вонзил в носовую перегородку бундаря оточенное как шило сверло. Пара движений — и дырка готова. Еще секунда, и кольцо защелкнулось навсегда. Теперь его можно было только распилить или разрубить, но на это уйдет много, очень много времени — сталь, укрепленная кузнецкой магией, плохо поддается разрушению. Из этой стали делают лучшие клинки, которые не ломаются даже под ударами кузнечного молота.

Еще несколько секунд, и к колечку приклепана цепочка — обычная, безо всяких изысков — на такой держат дворовых псов.

Цепочку зацепили за столб, у которого стоял татуированный, руки ему развязали, и он приходил в себя, бессмысленно глядя на свои руки, залитые кровью из носа.

— Смотри, что сейчас будет! — с непонятными интонациями в голосе сказал Слюсарь, и Зимин застыл, чувствуя, что сейчас и правда что-то произойдет. И оно произошло.