Конан. Путь к Трону

Продираясь сквозь заросли вместе со своим отрядом, Гонзаго довольно подумал, что поступил правильно, высадившись на противоположном от башни конце острова. Конечно, переход через джунгли — это лишнее время, зато колдун, если он, конечно, еще жив, не заметит приближающиеся к острову парусник и баркасы. Теперь матросам останется только осторожно выйти на опушку, а затем одним рывком. добежать до башни, вломиться в нее и захватить магический кристалл да и кое-что еще из сокровищницы Сиптаха.

Но Гонзаго не дожил бы до своих лет, занимаясь опасным пиратским ремеслом, не будь он трижды осторожен и предусмотрителен. Отозвав в сторону колдува-стигийца, он спросил:

— Ты можешь как-нибудь заколдовать нас или сделать что-нибудь еще, чтобы защитить от чар Сиптаха?

Мена пожал плечами:

— Если повезет, я могу на время затуманить его зрение, чтобы мы смогли спокойно добраться до башни.

— Как тогда, в кабаке? — ухмыльнулся Гонзаго, вспомнив, как Мена доказал ему свои колдовские способности.

Стигиец кивнул.

— Что ж, сойдет, — согласился капитан.

Не говоря больше ни слова, Мена собрал несколько сухих веток и развел на ближайшей к краю зарослей поляне небольшой костер. Остальные пираты заинтересованно следили, как колдун вытащил из заплечного мешка небольшие свертки и серебряной ложечкой отмерил равные доли каких-то разноцветных порошков. Ссыпав образовавшуюся смесь в медную чашку, стигиец поставил ее на образовавшиеся в костре угли. Густой, едкий дым расползся вокруг.

Конан чихнул и сплюнул. Ему были не по душе все эти штучки. Будь его воля, он предпочел бы просто ворваться в башню с мечом в руке да с отрядом бойцов понадежнее за спиной. Но, делать нечего, здесь приказы отдавал Гонзаго.

Мена сел, поджав ноги, у тлеющих углей и стал нараспев читать какие-то заклинания. Клубы дыма и закатное солнце, отражавшееся от его выбритого черепа, делали стигийца похожим на высохшую мумию, обтянутую гладкой кожей. Его глаза ярко сверкали из глубоких глазниц, словно две зловещие звезды. Постепенно пение Мены перешло в свистящий шепот.

Неожиданно оборвав заклинания, колдун поднял глаза и ткнул пальцем в Гонзаго:

— Ты и твои люди должны покинуть меня. Уйдите отсюда, завершение таинства требует полного одиночества.

Гонзаго кивнул и отправил своих матросов Назад по только что прорубленной тропе. Когда Мена скрылся из виду, пираты расположились на земле, привалившись спинами к стволам деревьев, и стали ждать, отгоняя мух, когда стигиец вновь позовет их.

Претило довольно много времени. Начали сгущаться сумерки. Вдруг над джунглями пронесся хриплый стон...

Сыпя проклятиями, Конан и Гонзаго ринулись на поляну. Мена лежал ничком рядом с тлеющим костром.

Осторожно перевернув его, Гонзаго вздрогнул и от ужаса даже помянул давно забытых им богов страны его детства. Горло Мены было перерезано от края до края. Алая кровь ручьем лилась на покрытую опавшей листвой землю и жадно впитывалась в нее.

Это могло значить, что либо Сиптах все еще жив и хранит свои сокровища, либо то, что демоны, над которыми он был хозяином, продолжали выполнять волю уже умершего колдуна. В любом случае, ничего хорошего это открытие не сулило.

Гонзаго задумчиво посмотрел на Конана и на своих подчиненных, кольцом окруживших место трагедии. Киммериец, которого, несмотря на жару, прошибла дрожь, ничего не сказал. Колдун-стигиец говорил чистую правду, твердя про запах смерти, витавший в воздухе.

4. Там, куда нет входа

Несмотря на то что каждый в отряде почувствовал ледяное дыхание неведомой угрозы, мало кто из отчаянных сорвиголов согласился бы уйти с острова с пустыми руками. Гонзаго решил штурмовать башню, полагаясь на то, что острая сталь сумеет победить самую черную магию. Он повел свой отряд вперед. Пораженные странной и страшной смертью Мены, пираты шли под первыми звездами, появившимися на вечернем небе, обмениваясь лишь короткими фразами, да и то произнося их шепотом.

Конан первым взобрался на прибрежную дюну. Позади него остались темные заросли джунглей, впереди, под только что вышедшей луной, сверкал серебром песчаный берег, за которым вздыхало темное море. Лишь самые обыкновенные ночные звуки нарушали тишину: шуршание набегавших волн, далекий крик чайки да неумолчное стрекотание каких-то насекомых.

На расстоянии полета стрелы в Небе вырисовывайся силуэт башни — словно палец, указывающий куда-то вверх. Это был простой цилиндр, окруженный наверху широкой галереей, над которой возвышалась остроконечная крыша.

На вид башня казалась безжизненной. Но Конан прекрасно понимал, что там, где вступают в дело всякие колдовские штучки, — внешний вид может быть обманчив. Как бы то ни было, но смерть Мены показала, что хозяин острова знает об их приближении. Преимущество неожиданности было потеряно. Оставалось лишь штурмовать башню в открытую, не прячась.