Конан. Путь к Трону

Лес был полон стрекотанием ночных насекомых. Проходя место недавнего боя, разведчики почувствовали легкий запах разложения. Какие-то стервятники уже поработали над некоторыми трупами.

Когда Флавиус стал задыхаться, стараясь не отставать от своего более выносливого спутника, Конан остановился, чтобы дать ему передышку. Лейтенант воспользовался паузой, чтобы спросить:

— Ты сказал, что догадываешься, почему Лусиан пошел на предательство.

— Так это яснее ясного. После падения Тусселана генерал стал фактически временным правителем всей Конаджохары и командующим всеми войсками, оставшимися в этой дыре.

— Да, но это ведь всего лишь узкая полоска земли вдоль Громовой реки, включающая Конавагу, Скохиру и Орисконию. Ну, еще город Велитриум.

— Вот именно. Ясное дело, что губернаторы соседних провинций надавят на короля, чтобы тот разделил эту землю между ними. И я думаю, Нумедидес согласится с этим предложением. Тогда Лусиану губернаторства не видать. Да, еще, скорее всего, эти земли отойдут Боссонии, а Лусиан и губернатор Боссонии Тасперас — старые враги. Значит, отдав Скохиру пиктам, наш граф убивает сразу двух зайцев: получает деньги и оставляет с носом ненавистного Таспераса. В этом ящике — полугодовое жалованье почти тысячи человек. Сумма немаленькая, сам посчитай. А Лусиан ведь известный любитель азартных игр. Причем играет всегда по-крупному. Говорят, что в последнее время ему не везет, и он задолжал огромные деньги.

— Но Конан, что же будет с людьми, живущими в Скохире?

— Лусиану на это наплевать. Его интересует только персона графа и генерала Лусиана. Впрочем, так живут почти все аристократы-землевладельцы.

— Я уверен, что барон Тасперас так бы не поступил, — заявил Флавиус.

— По крайней мере, он не отозвал после падения Тусселана присланные нам в подкрепление отряды, чего не скажешь о других губернаторах, — согласился Конан, — хотя я никому из них не верю. А что до Таспераса — то, с точки зрения дикарей, он поступает даже благородно, возвращая им землю, обманом выманенную у них аквилон-цами.

Флавиус закипел:

— Если ты так презираешь нас, аквилонцев, то с какой стати подставляешь за нас свою голову под топоры пиктов?

Конан пожал плечами:

— Я не презираю ни тебя, Флавиус, ни других хороших людей, которых я встретил в твоей стране. Но хороших людей везде мало. А распри королей и аристократов меня мало волнуют: я ведь наемник. Я продаюсь вместе со своим мечом тому, кто больше платит. Пока деньги устраивают меня, я отрабатываю их своим потом и кровью... Ну да ладно, хватит болтать. Пошли, скоро уже рассветет.

4. Золото под луной

В офицерской казарме Велитриума — крепости и штаб-квартиры полка Золотых Львов — сидели четыре человека, освещенные подвешенной к потолку масляной лампой. Двое — Конан и Флавиус — были, словно сыпью, покрыты красными точками комариных укусов. Дневной переход, тяжелый бой, долгие часы в воде, бессонная ночь — все это, казалось, было нипочем киммерийцу. А вот юный лейтенант, изрядно измотавшись, постоянно клевал носом. Время от времени он вздрагивал, просыпаясь и ловя на себе взгляд остальных, но вскоре его голова начинала склоняться на грудь, и он опять засыпал.

Двое других были полуодеты, поскольку их только что вытащили из постелей. На обоих были лишь накинуты мундиры офицеров аквилонской армии. Один был приземистым человеком с седой бородой и несколькими шрамами на лице. Второй был моложе, выше ростом и аристократически красив. Светлые волосы спускались до плеч. Блондин заговорил первым:

— Капитан Конан, в то, что вы нам рассказали, невозможно поверить. Чтобы благородный господин, граф Лу-сиан, мог предать свою страну, купиться на золото и так подставить своих же солдат! Нет, это немыслимо. Если бы вы заявили такое публично, я был бы вынужден вызвать вас на поединок как клеветника и предателя!

Конан фыркнул:

— Можешь не верить, Лаодамас, но мы с Флавиусом видели это своими глазами.

Лаодамас обратился ко второму офицеру:

— Скажи мне, дорогой Глико, я слышу речь изменника или они оба просто рехнулись?

Глико долго молчал, прежде чем ответить:

— Обвинения серьезны, ничего не скажешь. Но, с другой стороны, Флавиус — один из лучших молодых офицеров, да и наш друг киммериец доказал свою верность в боях. А этого Лусиана я совсем не знаю; только то недолгое время, что он командует нами. Ничего конкретного против него я, конечно, не скажу, но и за — тоже вряд ли.

— Но Лусиан ведь дворянин! — настаивал Лаодамас.

— Ну и что с того? — не выдержал Конан. — Если ты думаешь, что наследный титул ставит его обладателя выше обычных человеческих слабостей и пороков, то тебе придется повнимательнее присмотреться к своим братьям по касте.