Конан. Путь к Трону

Напрягшись, два офицера подставили плечи под жердь и, кряхтя от натуги, приподняли ящик. Конан присел, поудобнее пристроился к тяжелому грузу и, резко выпрямив колени, встал.

— Боги! — воскликнул Лаодамас. — Ни за что бы не поверил, что смертный человек способен один поднять такую тяжесть!

— Смотрите, не упустите Эдрика! — буркнул Конан. — И пошли отсюда. Я не собираюсь до утра таскать на себе этот ящик.

В утренних сумерках они шли по пустым улицам. Впереди — Глико и Лаодамас, а между ними — пленный разведчик. Флавиус шел за его спиной, острием меча подгоняя изменника. Конан замыкал шествие, пошатываясь под неимоверной тяжестью.

Когда первые птицы завели свои утренние трели, вся компания ввалилась в казарму. Часовой е удивлением уставился на них, но, узнав офицеров, отдал честь, не задавая лишних вопросов. 

5. «Генерал бреется»

Минуту спустя все пятеро уже заперлись в комнате Глико. Ящик был поставлен посреди комнаты, а Эдрика усадили на табурет, связав не только руки, но и ноги.

— Ну, Лаодамас, вот тебе доказательства, — сказал Конан, тяжело дыша. Затем он повернулся к Эдрику: — Ну, приятель, будешь говорить, или мне придется использовать некоторые методы убеждения, принятые у пиктов?

Пленник продолжал молчать.

— Ладно, — сказал Конан. — Флавиус, дай-ка мне кинжал нашего нового знакомого.

Достав кинжал из-за голенища, лейтенант протянул его киммерийцу.

— Я не люблю делать это своим собственным оружием, — пояснил Конан разведчику, — нагревать сталь докрасна — не идет клинку на пользу. Ну, давайте лампу...

— Я буду говорить, — выпалил пленный. — Такой дьявол, как ты, вытрясет признание даже у мертвеца. — Вздохнув, Эдрик начал свой рассказ: — Мы в Орисконии не особо интересуемся судьбой других провинций. А тут наш барон пообещал нам много денег, если мы поможем ему передать Скохиру пиктам. Вот я и согласился. Да только чего ждать от вашего брата-дворянина. Опять обманули...

— Да как ты смеешь так говорить о благородных рыцарях! — зашипел Лаодамас, но Конан властным жестом прервал его тираду.

— Продолжай, Эдрик, — сказал киммериец, — не обращай на него внимания.

Эдрик рассказал, как Лусиан приказал ему и его разведчикам заманить роту аквилонцев в засаду.

— Мы сделали это, чтобы Лусиан смог продемонстрировать пиктам свое желание сотрудничать и получить от них деньги.

— Но как ты сам мог согласиться за деньги предать своих? — снова влез в разговор Лаодамас.

Конан, сдвинув брови, обернулся к офицеру:

— Заткнись, Лаодамас. Эдрик, как была устроена засада?

— Этот их колдун, Сагайета, может созвать всех змей округи. Пикты говорят, что его душа становится душой змеиного короля, но я не очень-то разбираюсь во всяком колдовстве...

— Я тоже, как и любой нормальный человек, — сказал Конан, почувствовав, как при воспоминании о змеях у него похолодело все внутри.

— Ну так что, ты думаешь, Лусиан и вправду собирается вернуть Скохиру пиктам?

Эдрик пожал плечами:

— Да откуда мне знать. Я что, думал об этом?

— А ты подумал о том, что он не оставит в живых тебя и твоих приятелей, чтобы вы не разболтали посторонним о его измене трону Аквилонии?

— Митра! Мне это даже в голову не пришло! — выпалил Эдрик, судорожно заморгав.

— А вдруг этот парень все врет, и Лусиан никого не предавал? — не унимался Лаодамас.

— Идиот! — заорал Конан. — Верный королю аквилонец жертвует ротой королевских солдат ради того, чтобы продемонстрировать свою дружбу врагу! Глико, сколько человек вернулось?

— Чуть больше тридцати пробились к своим до вечера. Может быть, еще несколько сумеют добраться до своих чуть позже.

— Но... — начал Лаодамас.

Ладонь Конана сжалась в тяжелый кулак.

— Это были мои люди! Я учил их, знал их — всех и каждого. Арно был моим другом и отличным офицером. Что бы там ни планировал генерал, он рассчитается за это предательство. Глико, Лаодамас, идите в свои роты и отберите по дюжине надежных солдат. Объясните им, что речь идет об измене высокого начальства и что если они хотят помочь покарать изменника, то пусть будут готовы выполнить самые неожиданные приказы. Встречаемся на плацу через полчаса. Флавиус, отведешь пленного в одиночную камеру на гауптвахте, а потом возвращайся ко мне.

— Конан, — заявил Лаодамас, — раз уж я признаю твой план разумным и соглашаюсь участвовать в деле, то командовать здесь должен я. Я дворянин по рождению и стою выше тебя в списке офицеров...

— А я стою еще выше тебя, сопляк! — рявкнул Глико. — Если ты настаиваешь на соблюдении субординации — то я должен командовать тобой. Так вот, приказываю: Конан, продолжай руководить нами. Похоже, ты лучше знаешь, что нужно делать.

Лаодамас заволновался:

— А если у него мозгов не хватит? Нас же всех повесят, как заговорщиков. Только представь, как генерал крикнет: «Схватить этих изменников!» Кого послушают солдаты?

— Время придет — увидим, — сказал Конан.