Конан. Путь к Трону

— Интересно, как ты их выманишь, — огрызнулся Конан. — Следующий удар пикты нанесут через Южную Протоку на Скохиру. Лусиан ведь обещал им эту землю. А тут куда ни глянь — одни леса.

— Тогда, — не унимался Лаодамас, — почему бы нам не перегруппировать наши силы, заняв оборону в Сконда-ре? Там вокруг форта равнина, и можно использовать кавалерию.

— Пойми ты, мы не можем заставить пиктов напасть там, где нам удобнее воевать с ними. А если сидеть в фортах и дожидаться штурма, то они сначала выжгут и зальют кровью всю провинцию. Эти дьяволы просачиваются сквозь леса, как вода сквозь сито.

— Ну, так что ты предлагаешь? — спросил Глико.

— Я отобрал из моих лучников тех, кто хорошо знает лес, и послал их на разведку. Они выяснят, где пикты будут переправляться через протоку. Там-то мы по ним и ударим.

— Но змеи... — начал Лаодамас.

— Да пошел ты с этими змеями! Кто сказал, что военная служба — безопасное ремесло. Змеи перестанут нападать на нас, когда Сагайета подохнет. Если я до него доберусь, то ему крышка. А пока что давайте рассчитывать на то, что у нас есть. И видят Кром и Митра, у нас всего хватает!

Неподалеку от Скал совета протока широко разливалась между двумя пологими, чуть болотистыми берегами. Течение здесь было несильным, глубина небольшой, — поэтому в этом месте сходились к броду несколько троп и лесная дорога. Заливной луг по берегам протоки считался самым большим открытым местом в этой части провинции.

На краю луга, на самой опушке леса Конан расположил свои отряды. Копьеносцы и лучники встали полумесяцем под крайними деревьями. Кавалеристы Лаодамаса расположились на правом фланге. Воспользовавшись отдыхом, всадники спешились и сели играть в кости, оставив стреноженных лошадей пастись неподалеку.

Конан еще раз обошел строй пехоты, проверяя оружие, подбадривая шутками тех, кто проявлял страх.

— Глико, — спросил киммериец, — ты выделил людей, которые должны превратить свои копья в факелы?

— Вот они, готовятся, — ответил седобородый капитан, показывая на дюжину аквилонцев, обматывавших наконечники копий паклей.

— Отлично. Только не зажигать огонь раньше, чем появятся пикты. Нечего зря обнаруживать себя.

Затем Конан направился к Лаодамасу:

— Если меня не будет рядом, запомни: бросай своих людей в атаку, когда пикты будут на середине брода.

— Но это же дает нам несправедливое преимущество, — сказал светловолосый капитан, — это не по-рыцарски.

— Кром и Митра! Ты же не на турнире! Ты слышал приказ? Вот и выполняй его!

Вернувшись вновь к пехоте, Конан заметил Флавиуса и сказал:

— Капитан Флавиус, ваши люди готовы?

Услышав новое звание перед своим именем, юноша встрепенулся:

— Да. Мы захватили запасные колчаны.

— Отлично. Вот уж, право, не знаю, от кого в армии больше вреда — от честного идиота, вроде Лаодамаса, или от умного шакала, как Лусиан. Хорошо, хоть на тебя я могу положиться.

Флавиус широко улыбнулся.

Полуденная жара разморила солдат. По рукам передавались фляги с водой. Конан, сидя на упавшем стволе, выслушивал доклады возвращавшихся разведчиков и делал отметки на куске коры. В конце концов у него в руках оказалась настоящая карта с расположением сил пиктов.

Когда солнце стало клониться к закату, на другом конце луга появились первые пикты. Они протяжно кричали и потрясали копьями. Вскоре весь берег протоки оказался заполненным полуголыми раскрашенными людьми.

Флавиус повернулся к Конану и сказал:

— Да их раз в десять больше, чем нас! Как в том бою.

Конан кивнул и поднялся с бревна. По строю аквилонцев прокатились отрывистые команды. Копьеносцы выставили свои копья вперед, лучники вынули стрелы из колчанов и воткнули их перед собой в землю; зажглись факелы на копьях.

Раздалась барабанная дробь. Пикты с криками понеслись по лугу на аквилонцев. Им навстречу был выпущен град стрел.

Первые группы раскрашенных дикарей подбежали к частоколу копий. Стоило одному из них напороться на копье и своим весом увести острие вниз, как в образовавшуюся брешь совался следующий, размахивая топором или тыкая своим копьем с медным наконечником. Вторая шеренга аквилонцев, сыпля ругательствами, сдержала этот натиск.

Сам Конан встал в центре строя, возвышаясь, как великан среди худощавых и невысоких гундерийцев. Взяв в руки тяжелый стальной боевой топор, киммериец собрал большую дань с противника. Он без устали с убийственной точностью орудовал своим страшным обоюдоострым топором, отсекая руки, раскалывая черепа и разрубая чуть не надвое тела. Время от времени он запевал какую-то древнюю песню, больше напоминавшую рев пещерного медведя. Все новые и новые жертвы валились как снопы к его ногам.

Даже жестокие, отчаянные воины-пикты стали стараться избегать центра аквилоиского строя, словно этот великан и вправду был сделан из железа и неуязвим для простых смертных.

Как это иногда бывает в бою, неожиданно натиск пиктов ослаб, затем дикари и вовсе стали отходить. Конан оперся на длинную ручку топора и перевел дыхание. В этот момент к нему подбежал Флавиус.