Конан. Путь к Трону

— Так часто бывает, что помянешь демона, а он уже тут как тут, маршал Конан. Нумедидес безумен, и королевством правит колдун; он хоть и не столь глуп, как король, но столь же бессердечен и алчен. Он проводит отвратительные опыты и для этого приносит в жертву девственниц, это все знают. — Он порылся у себя в поясе и вытащил алебастровый медальон на золотой цепочке. Миниатюра изображала девочку лет десяти. — Моя дочь. Она мертва, — пояснил Сильван. — Он забрал ее. Если бы боги даровали мне хоть один шанс, я зубами перегрыз бы его глотку.

Голос сотника задрожал, пальцы судорожно сжались. Неизбывным горем дышали его слова.

Синие глаза Конана загорелись диким, зловещим огнем. Те, кто стоял рядом, вздрогнули, зная, что насилие над женщинами вызывало бурное негодование Конана. Он пустил миниатюру по кругу и, отдавая ее Сильвану, сказал:

— Мы хотим узнать о войске князя Ульрика больше. Сколько их?

— Я думаю, около двадцати пяти тысяч.

— Откуда у Ульрика так много людей? Когда я бросил службу у короля, Северное Войско такими силами не располагало.

— Многие воины принца Нумитора, опомнившись от паники, догнали князя Ульрика. Из Тарантии прислали полк Черных Драконов.

— Что случилось с Нумитором после разгрома?

— Он покончил с собой в отчаянии от поражения.

— Ты уверен? — спросил Конан. — Говорили, что Амулий Прокас совершил самоубийство, но я знаю, что его убили.

— В этом можно не сомневаться, сир. Принц Нумитор зарезал себя перед свидетелями.

— Жаль, — сказал Троцеро. — В сравнении с другими он был самым честным полководцем, разве что чересчур простодушным для кровавой войны.

Конан сдвинул брови.

— Все это нужно обсудить. Паллантид, устрой ночлег Сильвану и его людям и возвращайся сюда. Спокойной ночи, сотник.

Тут Публий, который до этого молчал, подал голос:

— Подожди, подожди, пожалуйста, сотник Сильван. Кто был твой отец?

Сотник, протянувший было руку к пологу, обернулся.

— Сильвий Макро, сир. А что?

— Я знал его, когда служил у короля казначеем. Спокойной ночи.

* * *

Когда сотник ушел, Конан сказал:

— Ну, что вы об этом думаете? По крайней мере, приятно видеть, что люди бегут к нам, а не от нас, — хоть какое-то разнообразие.

— Я думаю, — проговорил Просперо, — что Туландра Ту пытается подсунуть к нам еще одного убийцу. Он будет выжидать удобного момента, чтобы всадить нож тебе под ребро, а потом сбежит.

— Я не согласен с этим, — возразил Троцеро. — Мне он показался искренним и честным молодцем, непохожим ни на собутыльников Нумедидеса, ни на колдовских подручных Туландры.

— Внешности доверяться нельзя, — настаивал Просперо. — Яблоко может быть хорошим на вид, а внутри полным червей.

— С вашего позволения, — вступил в разговор Публий. — Я знал отца этого юноши. Это был замечательный, выдающийся человек, — и до сих пор им остался, если еще жив.

— Сын не всегда похож на отца, — проворчал Просперо.

— Просперо, — сказал Конан, — твоя забота о моей безопасности делает мне честь. Но на войне нужно выбирать из двух зол меньшее. Ты вот предостерегаешь меня от предательского ножа, а Ульрик, похоже, нас всех перебьет, если только мы не обыграем судьбу каким-нибудь неожиданным ударом.

Конан мгновение размышлял, — вокруг стояла тишина. Наконец, подняв глубокие синие глаза от пола, он произнес:

— У меня есть план, — план опасный, но не более, чем наше теперешнее положение. Тарантия беззащитна, войска в ней не осталось, — Нумедидес сидит на троне и играет в бессмертного бога, жалкий безумец. Отряд храбрецов, переодетых Драконами дворцовой стражи, может пробраться ко дворцу и...

— Конан! — воскликнул Троцеро. — Это наитие. Я поведу отряд.

— Ты слишком нужен в Пуантене, господин, — сказал Просперо. — А вот я...

— Не пойдет ни тот, ни другой, — жестко сказал Конан. — В центральных провинциях не особенно жалуют пуантенцев, — люди до сих пор не забыли о вашем вторжении во время войны с королем Вилером.

— Кто же тогда? — спросил Троцеро. — Паллантид?

Конан покачал головой, встряхнул черной гривой, и глаза его загорелись жаждой битвы.

— Это сделаю я, — либо сделаю, либо погибну. Я отберу отряд старых, закаленных воинов, мы возьмем плащи и шлемы у сотника Сильвана. Сильван, — я возьму его с собой, — пойдет с нами до ворот, чтобы не возникло никаких подозрений. Именно он — ключ к городу.

Публий поднял руку:

— Один момент, почтеннейший. План Конана хорошо удался бы в обычной войне. Но в Тарантии тебе придется иметь дело не только с безумным королем, но и со злобным колдуном, чьи волшебные заклинания и магия могут двигать горы и вызывать демонов — небесных, подземных, морских.

— Колдуны меня не пугают, — сказал Конан. — Много лет назад я уже имел дело с самым могущественным из них, — в Хорайе, — и уничтожил его со всеми его заклинаниями.

— Как же ты сделал это? — спросил Троцеро.

— Мечом.

— Не рассчитывай снова на такую победу, — проговорил Публий. — Твоя сила велика, а чувства острее, чем у всех обычных людей, но судьба не всегда благоволит даже героям.

— Когда мне нужно, она благоволит, — Конан сдвинул брови.