Конец эпохи Путина. Записки политолога

Самый конец XVII века ознаменовался борьбой двух партий — «патриотической» партии царевны Софьи и прозападной «пятой колонны», кучкующейся возле юного Петра, который хоть и был формально возведен на престол, реальной властью не обладал, будучи фактически сосланным со своей матерью в загородный дворец на Яузе. Даже сместив Софью и заточив ее в монастырь, Петр не смог править самодержавно, не считаясь с боярской верхушкой, стрелецкой братвой и патриархом. Конфликт между консерваторами и сторонниками модернизации разрешился в пользу последних только в ходе жестокой расправы над стрелецкой оппозицией, возжелавшей вернуть в Кремль правительницу Софью.

Петровская революция привела Россию к золотой екатерининской эпохе, когда Российская империя достигла зенита своего могущества. Да, весь XVIII век был посвящен отчаянной грызне за власть, фактически без участия гвардейских полков вопрос о престолонаследии не решался. Однако никакой «пятой колонны» в России не было, оппозиционеры и заговорщики добивались смены правителя, но даже не помышляли о смене формы правления, они не были носителями альтернативной идеологии. И наоборот, именно в этот период в соседних странах появились прорусские «пятые колонны» — в Швеции, Польше, Турции.

Но как только Россия в начале XIX столетия скатилась в стагнацию, в стране тут же возникла «пятая колонна». Восстание декабристов отличалось от всех прочих дворцовых переворотов, на которые был богат предшествующий век, тем, что они вознамерились не просто устранить монарха, но и покончить с самой монархией, которая, по мнению путчистов, стала тормозом развития страны. Кстати, без влияния извне в этом деле тоже не обошлось. Заговорщики имели явную проанглийскую ориентацию. «Пятая колонна» в 1825 г. потерпела поражение, но разве империя от этого выиграла? Стоит понять очевидное: «пятая колонна» — не причина проблем страны, а их следствие. 30 лет царствования Николая I никакие внутренние враги не мешали России развиваться, но она именно в это время катастрофически отстала от передовых держав, что было наглядно продемонстрировано в ходе зубодробительной Крымской порки.

Смена царствования и вызванные крайней необходимостью реформы не изменили тренда — Россия продолжала стагнировать. Поэтому и «пятая колонна» продолжила крепнуть и шириться, перешла к открытой борьбе с самодержавием пока только в виде индивидуального террора. Смерть реформатора Александра I от рук народовольцев вызвала как агрессивную реакцию, так и усиление репрессий против внутреннего врага. Получилось ли у Александра III с помощью виселиц победить «пятую колонну»? Очевидно, что нет. Более того, разгул реакции еще сильнее поляризовал общество. Да, политический терроризм в «подмороженной» России пошел на спад, заметно выросла эмиграция. Что от этого выиграла империя? Ее отставание от Запада в 80–90-е годы значительно ускорилось. И уже не только от Запада, что было продемонстрировано позорно проигранной войной с Японией.

Это был уже не просто тревожный звоночек, а отчаянный набат, сигнализирующий о нежизнеспособности государства. Это была первая война, проигранная Россией не на поле боя, а в тылу, война, в которой решающее поражение империи было нанесено «пятой колонной». Вменяемая власть постаралась бы устранить причину болезни, то есть катастрофическое отставание России в цивилизационной гонке. Смена идеологии развития превратила бы «пятую колонну» из врага в союзника власти. Но что толку рассуждать об этом? Тут в действие вступает эмпирически выведенный закон общественного развития: эволюция сложных социальных систем носит необратимый характер. То есть переломить тренд его развития никакими реформами принципиально невозможно. Самодержавие впало в маразм и уже не способно было меняться в принципе. Вместо лечения болезни правящий режим привычно принялся устранять ее симптомы. С помощью массового террора революция была подавлена, но это продлило жизнь слабеющей монархии всего на 10 лет и завершилось катастрофическим распадом империи. «Пятая колонна» победила.