Конец фильма

Гржельчик простил Василису, но Федотов не забыл. Кто бы там ни дергал за рычаги Василисиной души, она – капитан «Вейдера», и она в ответе за свой корабль и за все обиды, нанесенные Гржельчику. Федотыч готов был атаковать «Анакин Скайуокер» еще тогда, но капитан приказал отставить. Сейчас его рядом нет, а другого шанса поквитаться за Гржельчика, может, и не появится. Так удачно сложилось: управляет кораблем мересанец, для которого подбить земной крейсер – дело чести; опять же, ему и отвечать. Оторвет Шварц ему голову или совершит-таки пресловутый акт насилия, Федотычу было все равно. Чего пленного жалеть?

Т’Тамаран сглотнул. Идею как таковую он вполне одобрял. Командуй он сейчас своим собственным кораблем, примерно так и поступил бы. Но что с ним будет, если он в самом деле потянется к кнопке разблокировки орудий? Даже не учитывая двух бойцов, поигрывающих парализаторами, чтобы он не забывался – допустим, этот кряжистый примат Федотов даст добро на атаку, и они не станут мешать… Что будет потом? Деться ему с крейсера некуда, разве что самостоятельно выброситься в открытый космос, чтобы Шварц не утруждал себя придумыванием особо изощренной казни. Он заскрипел зубами от бессилия. Бывший капитан т’Тамаран был искусным пилотом и добросовестным служакой, но отнюдь не героем. Уничтожить врага – да, только не ценой собственной мучительно оборвавшейся жизни.

– С потолка упал и башкой треснулся? – хрипло отозвался он.

У кого-то из них точно не в порядке с головой. Землянин подбивает его врезать земному крейсеру? Или он чего-то не понимает, или это ему все же грезится?

– Эй, ты! – очнулась от размышлений Ткаченко. – Позови-ка сюда этого… как ты сказал? адмирала Шварца.

– Никак невозможно, – он ни за что не станет тем несчастным, кто сдернет голову этого ужасного человека с подушки и испытает всю мощь его гнева на своей шкуре. – Господин Шварц не велел его будить, если не начнется бой. Хочешь устроить драку? – произнес он с некоторой надеждой. Начни она первая, и он останется чист перед Шварцем.

Надежда не сбылась. Ткаченко громко фыркнула, тряхнув головой:

– Бред какой-то! – и отключилась.

Т’Тамаран осторожно приподнял шлем и провел рукой по высокому лбу, будто пытаясь нащупать повреждение. С последней репликой он был полностью согласен. Бред, иначе и не назовешь.

– Слабак, – тихо проворчал разочарованный Федотов. – Трус. Ты не мужик, мересанец. Ты… Червяк, то-то и оно.

Шитанн из десанта, расположившийся в кресле поодаль, хмыкнул.

– Хватит уже обзывать меня Червяком! – уязвленно взвился т’Тамаран.

Шитанн поднял бровь.

– Да ты ведь сам так назвался. Капитан Хоппер! – он издевательски засмеялся.

Т’Тамаран закусил губу. Ну кто же виноват, что именно это слово сочли в штабе характерным для языка шитанн? Может, оно и характерно, спору нет, у адмирала Шварца вон самое характерное слово – «пенис». Но как имя оно оказалось совершенно неподходящим. И прилипло теперь в качестве клички – не отлепишь.

Земные крейсеры остались за пределами видимости, и Ыктыгел облегченно вздохнул. Смерть миновала, по крайней мере, на время. То, что она еще впереди, слегка огорчало Ыктыгела. Истребитель получил серьезные повреждения, корпус разгерметизирован, воздуха в баллонах на несколько суток, не больше – с учетом того, что четверо из шести членов экипажа мертвы. К Симелину без корабля-матки не уйти, на истребителе нет ГС-привода, а все фрегаты погибли. Будь на месте Ыктыгела бесчестный гъдеанин, трусливый мересанец или расчетливый эасец – попытались бы связаться с одним из проклятых крейсеров и сдаться, чтобы сохранить жизни. Но симелинцы никогда не сдаются. Честь ведет их по жизни, честь сопровождает и в смерти. Ыктыгел знал, что гибель близка, но будет бороться до самого конца.

– Там! – воскликнула Митышен.

Ыктыгел не видел ее со своего места, не видел и ее жест. Митышен сидела в гнезде стрелка. Боеприпасы кончились, и она могла бы покинуть пост, но ранение не давало ей двигаться. Что-то с ногами. Она сама толком не знала, что: в вакуумном скафандре не разберешь.

– Где? – переспросил он.

И тут же увидел сам. На экране появилось нечто пепельно-тусклое, затмившее добрый кусок звездного неба. Ыктыгел включил приближение и не сдержал возгласа: очертания не оставляли сомнений в том, что это искусственный объект.

– Обломок корабля! – сказал он Митышен. Обломок был огромен, и в нем вспыхнула надежда. – Там может быть воздух и другие припасы.

Он повернул рычаги, и истребитель, сверкнув дюзами, двинулся к обломку. Вблизи Ыктыгел засомневался. Оплавленная глыба с покореженными люками, стоит ли тратить на нее время? Но надежда была велика. Без воздуха им не прожить, и если они найдут хоть немного…

Плавно гася скорость, истребитель скользнул к стыковочному люку. Лязгнули магнитные захваты, зашипела пневматика. Мысленно прикоснувшись к амулету – под скафандром не нащупаешь, – Ыктыгел отстегнул страховочные ремни, повесил на грудь разгрузку с инструментами, на всякий случай захватил бластер и подошел к переходному шлюзу.