Конец фильма

Все четыре крейсера понесли более или менее значительный урон. Несколько ускорителей потерял «Джеймс Кирк», у «Джона Шепарда» горел правый модуль – пожар не сразу, но локализовали и теперь тушили. «Мефу Аганну» снесло навигационное оборудование. «Ийону Тихому» пришлось хуже всех. Проклятый истребитель, врезавшийся аккурат в центральную рубку, чуть не расколол корабль пополам.

– Мать твою наперекосяк, – произнес Хайнрих, осматривая крейсер. – Гржельчик меня убьет, если узнает, что я допустил сотворить такое с его любимым пепелацем.

– А мы не скажем, – тут же подольстилась Элла.

Он досадливо отмахнулся. Элла обиженно поджала губы и отошла.

Хуже всего, что пилотов, которые могли бы довести пострадавшую тушу корабля до места ремонта, почти не осталось. Бабаев погиб, и даже останков не найти: там, где истребитель врезался в крейсер, выгорело все, металл расплавился, керамика и та деформировалась. Камалетдинов выжил, но находился в состоянии, напрочь исключающем выполнение обязанностей пилота. Взрывом его выкинуло в коридор, и минимум одну переборку он прошиб собственным телом. Ожоги, переломы, разрывы тканей, последствия скачка давления… Лишь благодаря крепкому организму в самом расцвете лежать ему до Земли в реанимационном боксе медблока, а не в гробу. Рядом с Футболистом валялся в коме фельдшер Гонсалес. Хайнрих отметил, что тот спешил навстречу, когда он бежал в резервную рубку. Видать, подлетел к центральной как раз в тот момент, когда топливо истребителя рвануло.

Кстати, Хайнрих четко помнил, что чуть не сбил с ног блондинку Эйззу, которая несла в рубку кофе по его же собственной просьбе. Тем не менее кетреййи была цела и невредима. Как ее миновало? Точно, дуракам везет.

За блондиночку он, разумеется, был рад, но ее чудесное спасение не отменяло того прискорбного факта, что пилотов на «Ийоне» резко поубавилось. Аль-Саид и Федотов не могут бессменно сидеть за пультом, не прерываясь на сон и еду. Мальчишке просто необходимо отдохнуть. Он продержался весь бой, наверняка выложился, цепляется за второе дыхание. Вот-вот начнется отходняк – дрожащие руки, стучащие зубы… Полноценная истерика вряд ли, не того склада парень, но из рубки его надо убирать. Жаль, не пьет и не курит; ладно, пусть хоть поспит. Только где взять ему замену? Федотов мужик опытный, но оставить корабль на него одного, без подстраховки? Тоже не первой молодости, мало ли что – сердце прихватит или шею заклинит, тьфу-тьфу-тьфу… да элементарно скрутит живот – не снимать же штаны, не отходя от пульта! Нельзя в одиночку, даже в дрейфе нежелательно, не говоря уж о предстоящем ГС-переходе.

Внезапно в голову Хайнриха пришла гениальная идея.

– Где этот синий хрен? Капитан Червяк, туда его! Надеюсь, его не поджарило и не смело в дальний космос?

От симелинской атаки по иронии судьбы пострадали в основном мересанцы. Пленные раскрашивали борта «Мефа Аганна», когда по ним ударили симелинские орудия. Не были сожжены лишь те немногие, кто оторвался от поверхности и сумел удалиться от корабля – случайно или сознательно, отстегнув страховочный трос и как следует оттолкнувшись от борта. Эти свободно болтающиеся в пространстве человечки в раздутых скафандрах уже не были мишенями, но то и дело попадали под залпы – просто потому, что плотность огня была велика. А кто уплыл слишком далеко, рисковал затеряться в космосе навсегда и умереть от удушья. Такая вот дилемма. Хайнрих совершил жест милосердия: приказал спустить с «Мефа» бот и поискать тех, кто еще жив. Чем, между прочим, вызвал удивленную дискуссию между Сяо Чжу и Китом Левицем: капитанам не верилось, что этот зверюга способен на подобные человеколюбивые поступки.

С бота доложили, что выживших всего четверо. Из трех десятков. Ну, хоть сколько-то. Напрасных смертей Хайнрих, вопреки мнению подчиненных, не любил. Убивать надо с толком, или уж вовсе не убивать. Живому человеку можно найти множество разнообразных применений, в отличие от мертвого.

Он от души надеялся, что т’Тамаран жив. И надежда сбылась: мересанец нашелся, один из солдат Аддарекха привел его к адмиралу. Т’Тамаран, на свое счастье, не участвовал в работах на «Мефе Аганне», а мыл туалеты на «Ийоне», непрозорливо ворча, что это унижает его достоинство и что капитану линкора более пристало орудовать валиком и краской, чем тряпкой и ершиком. Когда стало известно, что из команды «маляров» спаслось лишь четверо, он заткнулся. С ершиком в обнимку, зато живой и здоровый.

– Значит, так, Червяк, – без вступлений начал Хайнрих. – Брось этот долбаный ершик или засунь его себе в зад, мне по фигу. И живо садись за пульт вместо этого юноши, – он кивнул в сторону Фархада.

Управление всех ГС-кораблей похоже, технология-то слизана у Тсеты. Пусть только попробует сказать, что не разберется!

Т’Тамаран поднял глаза на Шварца.

– Почему я должен вам помогать? – он сообразил, что положение у «Ийона» отчаянное, и решил, что настал подходящий момент проявить независимость. Ну, и поторговаться, само собой.

Хайнрих оскалился.