Конец мегафауны: Увлекательная жизнь и загадочная гибель мамонтов, саблезубых тигров и гигантских ленивцев

ИЛЛ. 11.4. КОРОТКОМОРДЫЙ МЕДВЕДЬ И САБЛЕЗУБАЯ КОШКА ОСПАРИВАЮТ ДРУГ У ДРУГА УБИТОГО БИЗОНА. Гигантский короткомордый медведь (Arctodus simus) был крупнейшим североамериканским хищником четвертичного периода. Предполагается, что он мог достигать 2,5 м в холке и весил до 800 кг, что сопоставимо с размерами взрослого бизона. По сравнению с другими медведями, у него была относительно короткая морда, и это нашло отражение в его названии. В Южной Америке вымершие представители этого же подсемейства медведей достигали еще больших размеров (см. илл. 2.4). Гипотезы об их типе питания менялись, варьируя от исключительного хищничества до всеядности. Изображенная здесь сцена противостояния медведя и саблезубой кошки может показаться маловероятной, но, по мнению некоторых палеонтологов, короткомордые медведи, падальщики по своей природе, были тем не менее достаточно сильными и крупными, чтобы убивать других хищников.

Еще одно не менее смелое предположение, которое надо рассмотреть, заключается в том, что гибель видов в одной части крупной пищевой сети может по «принципу домино» косвенно привести к вымиранию в другой части{147}. Эта идея дополняет гипотезу Элин Уитни-Смит о хищничестве второго порядка, согласно которой древние охотники в верхнем плейстоцене вызвали экологическую катастрофу, когда ради снижения конкуренции за желаемую добычу уничтожили местных хищников. Таким образом, они разрушили естественное равновесие между численностью популяций хищников и крупных травоядных, вызвав сначала резкий неконтролируемый рост количества добычи, приведший к истощению ресурсов среды и, как следствие, к масштабному вымиранию.

Хотя некоторые тщательно проведенные исследования свидетельствуют о том, что такие всплески численности могут приводить к локальным вымираниям, применение этой модели в масштабах целого континента, где взаимодействуют десятки и сотни видов, представляет сложную проблему и заставляет сомневаться в реалистичности такого подхода. Для древних охотников с доступными им на тот момент орудиями контролировать численность хищников за пределами небольшой территории было бы крайне сложной задачей. Кроме того, истощение ресурсов окружающей среды для быстро передвигающихся млекопитающих часто не имеет таких последствий, какие наблюдаются для микроорганизмов, которые обычно используются в экологических экспериментах. Миграции могут быть связаны с заметным уменьшением численности популяции и сокращением ареала, но это не то же самое, что безоговорочный смертный приговор тем, кто остался на месте.

Наконец, нет никаких доказательств, что сибирские или североамериканские охотники верхнего плейстоцена, приходя на новую территорию, начинали интенсивно истреблять крупных хищников (кошачьих, волков, медведей, гиен), которые могли конкурировать с ними за добычу (см. илл. 11.4). Хотя распад пищевых сетей в верхнем плейстоцене должен был произойти из-за гибели крупных травоядных, остается неясным, был ли к этому прямо или косвенно причастен человек. И если только не будет убедительных доказательств наличия интенсивных столкновений между хищниками в Северной Америке в конце плейстоцена до исчезновения травоядных видов мегафауны, гипотеза хищничества второго порядка вряд ли сможет объяснить вымирания недавнего времени.

Гиперэпидемия

Гипотеза заболевания, или, если использовать более выразительное название, которое мы с Престоном Марксом дали ей в 1997 г., – гиперэпидемии, заключается в том, что может возникнуть инфекционное заболевание, которое у некоторых видов при определенных обстоятельствах приведет к резкому возрастанию смертности в популяции и, таким образом, к вымиранию вида{148}. Особому риску будут подвержены те виды, у которых нет какой-либо врожденной или приобретенной устойчивости к этим патогенам, как часто бывает при первом контакте с ними.

РИС. 11.1

Согласно нашей версии, люди, впервые прибывающие на новую территорию, завозили с собой болезнетворные организмы (в том числе на беспозвоночных или позвоночных переносчиках). Нас интересовали любые патогены, которые гипотетически могли бы привести к быстрому невосполнимому краху популяции при развитии панзоотии (то есть заболевания, поражающего множество животных одного или разных видов на большой территории). Кроме массовой смертности важным последствием могло быть сильное нарушение репродуктивного цикла, прерывающее таким образом производство потомства. И хотя это явление может принимать разные формы, самое простое, что можно представить, – это быстрая и частая гибель не только очень старых и очень молодых животных с нарушенной или еще не сформированной иммунной системой, но в первую очередь половозрелых, способных к размножению особей.