Конец осиного гнезда

Знаками Шнабель пригласил меня одеться и следовать за ним. И почему-то именно в этот момент ко мне пришло абсолютное спокойствие, в котором я так нуждался. Хотя я отлично представлял, что сбывается худшее, чего можно ожидать, что визит мой в осиное гнездо оканчивается трагически, я не торопясь оделся, обулся и даже закурил.

Шнабель не спускал с меня глаз.

«Попытаюсь бежать, — решил я. — При всех условиях попытаюсь. В самую последнюю минуту рискну. Лишь бы не связали руки».

Вышел вслед за Шнабелем во двор. На осеннем небе, точно изумруды на бархате, играли крупные яркие звезды. Одна из них упала, оставив после себя длинный серебристый шлейф. Дул холодный ветер, и меня начинало знобить. Поежился.

Но Шнабель повел меня не в лес, а в квартиру Гюберта.

«Зачем? — возник вопрос. — Наверное, капитан хочет в последнюю минуту сказать мне, кто я в действительности, и объявить, какая судьба меня ожидает. Возможно, хочет подвергнуть меня допросу».

Шнабель вошел в комнату Гюберта, оставив меня за закрытыми дверьми.

«Надо бежать. Удобнее случая не будет».

Снова бешено заколотилось сердце. Несколько мгновений раздумья, нерешительности и… вдруг из комнаты, в которую только что вошел Шнабель, донесся разговор.

— Ну как? — голос Гюберта.

— Преспокойно спал.

— А как сейчас себя держит?

— Ни следа волнения. Я уверен, что он не понимает по-немецки.

— Хорошо, идите. Пусть он зайдет сюда.

Из комнаты вышел Шнабель и, жестом пригласив меня войти, закрыл за мной дверь.

Гюберт холодно извинился, что потревожил меня ночью.

— Я получил радиограмму, и от меня требуют точные данные о вас: имя, год и место рождения, образовательный ценз и прочее, — сказал он.

Я, конечно, не поверил ни слову. Проверку надо было довести до логического конца, и он ее довел.

Минуло три дня. Я уже относительно свыкся со своей сложной ролью делегата Саврасова и с обстановкой в осином гнезде. Кое-что узнал, пользуясь мнимым незнанием немецкого языка. Руководит опытной станцией капитан Вильгельм Гюберт. Помощником у него Отто Бунк. Из разговоров обитателей станции можно понять, что Бунк отсутствует. Эрих Шнабель выполняет функции коменданта. Человек, впервые заговоривший со мной по-русски, носит фамилию Похитуна и является шифровальщиком.

Из того, что опытная станция расположена в сравнительном отдалении от фронта и в лесу, нетрудно заключить, что это разведывательный пункт, ведущий подготовку специальных кадров.

Возможно, что одна часть их, подобно мне, содержится здесь, а другая — расселена в городе.

Наличие собственной радиостанции в осином гнезде говорит о том, что оно имеет где-то своих радистов-корреспондентов, с которыми поддерживает связь. Вероятнее всего, эти корреспонденты в свое время были переброшены за линию фронта, осели там и передают Гюберту интересующие его разведывательные данные.

За период моего пребывания на станции ее посетило несколько армейских офицеров. Они подолгу засиживались у Гюберта; тот вызывал к себе радиста Рауха и шифровальщика Похитуна. Можно предположить, что являлись они за разведывательной информацией.

Это были мои личные заключения, но, конечно, не лишенные основания. Наш штаб давно был осведомлен, что подобные осиному гнезду разведывательные точки, укрывающиеся под различными наименованиями, вроде «опытная станция», «лесничество», «контора по вывозке древесины», разбросаны по всему тылу фашистского фронта — с севера на юг.

Гитлеровских разведчиков не устраивала близость передовой, они сторонились крупных населенных пунктов, а поэтому размещали свои пункты вдали и тщательно маскировали их.

Эти дни я усердно работал над составлением «доклада» Гюберту. Надо было указать, кто я, как и когда узнал Саврасова, почему сблизился с ним, каким образом познакомился с Брызгаловым, требовалось описать внешность того и другого, рассказать все, что мне известно о них.

Доклад я несколько раз переписывал, много раз перечитывал, пока не выучил наизусть. Я понимал, что он также являлся своеобразной проверкой. В нем ничто не должно было расходиться с тем, что я говорил Гюберту.

После обеда Гюберт пригласил меня к себе, и я вручил ему доклад. Гюберт предупредил, что сегодня вечером со мной, возможно, будет беседовать его шеф, полковник Габиш, имя которого я впервые услышал от Саврасова, а затем от Решетова.

События развертывались, количество действующих лиц увеличивалось. Кое-что, непонятное до сих пор, начинало приобретать определенную ясность.

Когда я, сдав доклад, возвращался в свою комнату, ко мне подошел унтер-офицер Курт Венцель и пригласил совершить прогулку.

Проходивший в это время по двору Похитун вмешался в разговор и пояснил мне, что Курт Венцель хочет показать мне красивое озеро, расположенное недалеко от станции.

То ли Венцелю поручили пригласить меня, то ли он просто искал себе спутника, я угадать не мог, но от прогулки не отказался. Мне хотелось побыть на воздухе и побродить по лесу, чтобы несколько разрядить то напряженное состояние, в котором я находился все эти дни. Предстояла встреча с Габишем, и необходимо было привести себя в состояние полного равновесия.