Конец осиного гнезда

Шофер съехал с шоссе на большак. Машина завиляла из стороны в сторону. Под лучами солнца верхний слой земли оттаял, превратился в жижу, но под ней еще мерзлая почва. Поехали медленно, на второй скорости.

— Давай быстрее, — не унимался Петрунин.

Он нашел какую-то дырочку в стенке кабины и пользовался ею как рупором.

— Жми… Жми… — ворчал шофер. — Начнешь жать — обязательно заночуешь в кювете. Видите, что делается. — И он ловко выруливал машину, которой как будто так и хотелось скатиться с горбатого большака в сторону.

Я был согласен с шофером и поэтому крикнул Петрунину:

— Быстрее хуже будет!

— Ничего, ничего!

Шофер, не обращая на нас внимания, вел машину по-своему.

Примерно через час мы наконец благополучно добрались до деревни. Встретила жена председателя колхоза, простая, приветливая женщина. Она провела нас в большую чистую комнату и усадила за стол.

За разговорами и чаем вечер прошел незаметно. Время подошло к полночи. Начали собираться.

Вышли на улицу. Ночь стояла тихая, морозная. Под ногами похрустывало.

— Видите, какая благодать, — заметил майор. — Погодка на нас работает. Обратно уже хорошо будет ехать.

Пошли вдоль березового подлеска, вышли на равнину. Потом спустились в лощину.

Показалась багровая луна и залила все вокруг бледным светом.

— Вот тут, — сказал майор, остановившись в центре лощины. — Дальше итти незачем.

Мы вывалили из двух мешков сухую паклю и разложили ее на земле в форме большого круга десяти метров в диаметре. Паклю густо полили машинным маслом, а сверху добавили немного бензина.

— Так? — спросил Петрунин.

— Так, — ответил я.

— У кого ракетница и ракеты? — опять спросил он.

— У меня, — отозвался лейтенант Костя.

— Давай мне.

Костя подал.

— Здесь мы останемся вдвоем с товарищем Стожаровым, — сказал Петрунин Косте, — а вы с ребятами идите к перелеску. Всем тут делать нечего.

— Правильно, — подтвердил я.

— Сидите там, — напутствовал Костю майор, — и наблюдайте. Если от нас не будет сигналов, о которых мы договорились, и вы увидите, что мы идем обратно, двигайтесь без шума этим же путем, вдоль перелеска к деревне, и будьте готовы.

Ребята ушли. Майор зарядил ракетницу и распределил по карманам патроны. Я приготовил коробку спичек. До условленного срока оставалось двадцать минут. Мы начали прохаживаться по лощине, не удаляясь от разложенной пакли.

Через десять минут с запада, со стороны шоссе, послышался нарастающий воющий звук приближающегося самолета. По нашим подсчетам, он сейчас летел над шоссе.

— Спутать не должен, — сказал я, — ориентиры мы дали хорошие.

— А чорт его знает! — проговорил майор. — Возьмет да и спутает. Может, дадим ракету?

— Пусти одну, — согласился я.

Майор поднял ракетницу вверх и выстрелил. Нас на мгновение ослепил яркий белый свет. Ракета, взлетев, разбросала мелкие горячие звездочки и погасла.

Майор оказался прав — самолет отклонился в сторону и удалялся. Звуки мотора замирали вдали.

— Что за чертовщина! Неужели не заметил?

— Не может быть… — сказал я не совсем уверенно.

В этот момент звуки мотора стали вновь нарастать. Теперь самолет приближался к нам с востока.

— Не должен спутать. Пускай еще одну!

Майор вновь выстрелил, и тотчас с самолета упала вниз синяя ракета.

Я быстро чиркнул спичку — пакля мгновенно вспыхнула, схватилась круговым огнем, чуть не опалив мне лицо.

— Теперь с ракетами конец? — спросил Петрунин.

— Да, они свою роль выполнили.

— В общем, все идет как по нотам.

Самолет вдруг взревел, сделал над нами бешеный разворот, вновь пустил синюю ракету и удалился.

— Ну, теперь наверняка летит сам доктор! — крикнул Петрунин.

Вторая ракета, по условию, подтверждала совершённый прыжок.

— Говори тише или совсем молчи, — предупредил я. — В воздухе все прекрасно слышно.

— Неужели слышно?

— Конечно. При морозе тишина чуткая.

Доктор приземлился метрах в двухстах от нас. Майор начал разбрасывать и затаптывать горящую паклю, а я побежал к доктору. Он лежал ко мне лицом, но не поднимался с земли, и я услышал, как щелкнул затвор пистолета. Доктор готов был ко всяким случайностям.

— Кто? — повелительно окликнул он, когда я был от него шагах в десяти.

— Хомяков! — ответил я. — Вы что, ушиблись?

— А кто там вытанцовывает над огнем?

— Это мой человек — шофер. Можете не беспокоиться.

Доктор встал, подошел ко мне, вгляделся в лицо и сунул пистолет в карман.

— Ну, здравствуйте, Хомяков! — проговорил он и потряс мне руки. — У меня все благополучно. Как у вас?

— У меня тоже благополучно.

— Вы с машиной? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— С машиной. До Москвы ведь больше ста пятидесяти.

— И мы прямо в Москву? — удивленно спросил доктор.

— А куда же еще? Я все приготовил. Документы для вас у меня. Разве Гюберт не говорил? — удивился, в свою очередь, я.

— Говорил! Все говорил!.. Просто не верится, что все так гладко идет.

Подошел Петрунин.

— Познакомьтесь, — сказал я.

Доктор протянул руку, но не назвал себя и только промолвил:

— Очень приятно.

— Звонарев, — отрекомендовался Петрунин.

— А как же с парашютом? — спросил доктор.