Конец партии: Воспламенение (СИ)

Ни о чем не спрашивая, я сделала, как он сказал, и в моих волосах тут же оказался цветок, а на моих губах - поцелуй. В груди что-то вспыхнуло, будто кто-то щедро плеснул туда бензина и бросил следом зажженную спичку, и на меня внезапно нахлынуло осознание, каким именем я буду подписывать свои статьи.

- “Девушка-огонь”? - Марат, как я и ожидала, захохотал, когда я предъявила ему готовую подпись. - Ну, чего-то подобного я и ждал. Только что-то ты медленно соображала.

- Вы подстегнули мое воображение, - улыбнулась я, откладывая перо и не упустив при этом случая мимолетно коснуться руки редактора. Он понимающе кивнул:

- Теперь-то я знаю, как надо тебя расшевелить, если что. А теперь бери это все и в типографию. Проследи, чтобы они нормально все напечатали. А потом… - голос его стал приглушенным, - потом приходи сюда. Я тебя жду.

Внутренне замерев от вида картин, которые тут же нарисовались в моей голове, я с готовностью подхватила листы.

- Я туда и обратно.

- Не надо туда и обратно, - пригрозил он, - сначала дело, потом все остальное. Увижу, что криво набрали - спрос будет с тебя.

- И что вы сделаете? - игриво спросила я, нахлобучивая на голову шляпу. Марат наградил меня тяжелым взглядом, понаблюдав секунду, как я тщательно убираю волосы:

- Не думаю, что ты действительно хочешь проверять.

И снова он был целиком и полностью прав.

В коридоре меня снова встретила Симона. Судя по тому, как она отряхивала руки, ей только что пришлось вынести мусор.

- Уже уходите, гражданин? - спросила она. - А вы придете обедать?

- Вряд ли, - я снова стыдливо спрятала глаза, не в силах выносить ее лучезарного взгляда, и совсем упустила, что из врученных мне бумаг две сорвались и плавно полетели на пол. Симона тут же бросилась их подбирать:

- Ой, гражданин, статьи испортятся, я давно тут не мыла…

- Не надо, - почти со страданием произнесла я, тоже наклоняясь, - я все подниму…

И тут случилось то, что иначе как провалом сложно назвать. Все дело было в том, что обычно я укладывала волосы так, чтобы шляпа хорошо держалась на макушке и ни один локон не выглядывал из-под нее, но в этот раз, решив не ждать, пока Марат разозлится на меня, выбежала из кабинета, не закончив толком этой сложной процедуры. В общем, стоило мне резко наклониться, как чертова шляпа слетела с меня и упала прямо Симоне под ноги. Я не успела даже ничего сказать, что могло бы как-то оправдать меня - Симона подняла глаза и воззрилась на мои длинные светлые волосы, совершенно точно выдававшие во мне девушку.

- Гражда… нка? - спросила она, явно глазам своим не веря. Чувствуя, что в воздухе начинает пахнуть керосином, я быстро хватанула шляпу и начала медленно, как при встрече с диким зверем, отступать к двери.

- Вы - гражданка?.. - ошарашенно повторила Симона. Кажется, до нее начали доходить все масштабы ее заблуждения, а также их возможные последствия.

- Ну да, - глупо улыбнулась я, продолжая пятиться. - Давно уже хотела сказать, да вот… все повода не было…

Если у Симоны и были какие-то сомнения относительно того, что творится прямо под ее носом, то мое бесстыдное мямленье их сразу рассеяло. Лицо ее медленно вытянулось, темные брови сошлись на переносице, и я поняла, что мне пора срочно исчезнуть из ее поля зрения.

- Э-э-э, спасибо за приглашение на обед, я в другой раз, - пробормотала я, распахивая дверь и вылетая из квартиры.

- До свидания!

То, что ждет Марата после моего позорного бегства, я не хотела себе даже представлять.

 

После такого ни о каком приятном вечере, конечно, речи идти не могло, и я, проинспектировав работу наборщиков и придя к выводу, что редактор останется ее результатами вполне доволен, вернулась в дом на улице Сент-Оноре. Мысли мои находились в крайнем расстройстве, и я подумала, что тихое чаепитие в компании Дюпле и их постояльцев - как раз то, что мне сейчас нужно. Да что уж там, если б Робеспьер предложил мне выпить чаю с ним наедине в кабинете, я бы обрадовалась ему, как никому другому.

Но моим пасторальным мечтаниям не суждено было сбыться, потому что, пересекая внутренний двор, я услышала, как из дома раздаются возмущенные возгласы. Голос, преисполненный праведного негодования, принадлежал Шарлотте и заглушал все остальное, даже чьи-то редкие попытки вмешаться в ее монолог. Только один раз, когда у сестры Робеспьера закончилось дыхание, и в ее сплошном потоке слов образовался маленький просвет, я услышала, как тихо всхлипывает Нора. От этого у меня разом зачесались кулаки - к старшей из сестер Дюпле я успела порядком привязаться и не могла допустить, чтобы кто-то доводил ее до слез. Поэтому входную дверь я распахнула едва ли не с ноги, готовясь высказать кому угодно все, что я о нем думаю, и ошарашенно застыла.

У двери собрались все обитатели дома, не исключая Браунта и рыжего Нориного кота. Ближе всех к выходу стояла Шарлотта, крепко державшая Максимилиана под руку, и у ног их я с удивлением увидела пару чемоданов и какие-то узлы.