Конец партии: Воспламенение (СИ)

Поднимаясь по лестнице, я едва не споткнулась о какие-то тряпки, раскиданные на ступеньках, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ворох ветоши - это живой человек. Я узнала его в один миг - это был тот самый парень, от которого вчера утром пытался скрыться Сен-Жюст, - и невольно отступила, хотя никакой угрозы от парня не исходило. Да он и вовсе меня не заметил, и причиной тому был сморивший его глубокий сон. Юноша даже не пошевелился, только засопел громче обычного и как-то обиженно причмокнул губами - очевидно, какая-то соблазнительная греза ускользала от него, нарушенная моим неловким вторжением. Осторожно, на цыпочках, я обогнула спящего и почти побежала по коридору, горя желанием как можно скорее закрыть за собой дверь комнаты.

На мой стук ответили не сразу. В комнате Антуана послышалось какое-то шевеление, но на этом все и кончилось. Панически оглянувшись на пустующий коридор, я негромко заскулила, не прекращая при этом колотить:

- Антуан, открой, это я.

- Кто ты? - раздался настороженный голос из-за двери.

- Натали, - ответила я, пытаясь понять, что там происходит. - Ты что, не узнал меня?

Воображение, признаюсь, сразу нарисовало мне картины одна другой ужасней: например, к приятелю ворвались грабители и, напуганные моим внезапным появлением, сейчас держат нож у его горла. Версия могла бы объяснить странное поведение Антуана, если бы я не знала, что воровать в его скромной комнатушке нечего. Разве что пресловутый синий диван, но вряд ли он стоит такого риска.

Тем временем у двери с той стороны послышались шаги.

- Когда мы познакомились? - задали мне вопрос. Я замерла, ошарашенная.

- Ты что, придурок?

- Отвечай, говорю, - глухо сказал Антуан и замолчал. Поняв, что у приятеля просто-напросто едет крыша, я вздохнула:

- У Робеспьера дома. Ты вернулся из армии, а я завалилась с прогулки вся в пыли, и…

Я не договорила - послышался лязг с трудом отпираемой щеколды, потом звяканье цепочки, в довершение всего звук поворачиваемого в замке ключа, и дверь приоткрылась. Антуан, выглянувший в образовавшуюся щель, пытливо окинул взглядом коридор за моей спиной, убедился, что я одна, и только после этого позволил мне войти.

- Ты что, спятил? - ласково осведомилась я, водружая плащ на вбитый в стену железный крюк. Антуан, тщательно заперев дверь, обернулся ко мне с виноватым видом.

- Извини. Но когда за тобой следуют по пятам, знаешь ли… тут начнешь сходить с ума.

- Этот парень? - уточнила я и, дождавшись нервного кивка, решила обрадовать приятеля. - Он там на лестнице спит.

Антуана отчетливо передернуло.

- Бр-р-р. А мне завтра на заседание… кстати, - тут он возмущенно надулся и наградил меня уничижительным взглядом, - ты зачем Кутону наябедничала?

- Просто хотела предупредить… - окончательно переставая что-либо понимать, промямлила я. - Ты же сам говорил, за тобой следят…

- Но не обязательно всем об этом трепаться! - страдальчески воскликнул Антуан и, подпихнув меня к дивану, достал из стенного шкафа два бокала. Бутылка поджидала меня на столе - она была откупорена, и что-то подсказывало мне, что приятель успел уже не раз к ней приложиться. Во всяком случае, взгляд у него диковато блуждал из стороны в сторону, и это испугало меня даже сильнее гипотетических грабителей.

- Кто он такой? - тихо спросила я, беря протянутый бокал. - Почему ты его так боишься?

Антуан посмотрел на меня с сомнением, решая, наверное, стоит посвящать меня в тайну или нет. Я даже обидеться не успела, что он мне не доверяет: он с мученическим видом проговорил:

- Надо тебе рассказать, а то ты пойдешь по миру болтать, что на депутата Сен-Жюста готовят покушение…

- Пойду обязательно, - подтвердила я. - В чем дело? Тебе грозит опасность?

Плюхнувшись на подвернувшийся стул, Антуан взъерошил себе волосы. Вид у него был до крайности измученный, и что-то подсказывало мне, что дело не только в тяготах, которые выпали ему на фронте, и не в обременительных обязанностях комиссара. Покосившись на дверь, как на злейшего своего врага, Сен-Жюст медленно произнес:

- Да как тебе сказать. Пожалуй, да. И более серьезная, чем когда-либо.

По нему нельзя было сказать, что он шутит, и я ахнула:

- Что случилось?

- Этот парень, - проговорил Антуан, отчего-то заливаясь легким румянцем, - от меня не отстает уже которую неделю. У меня до сих пор не было настолько преданных поклонников.

- А кто он? - спросила я с опаской, заставив себя вспомнить во всех подробностях внешность загадочного юноши. Ничего в ней не говорило о том, что парень замыслил причинить кому-то вред: он держался немного потерянно, как человек, впервые в жизни попавший в большой город, но в то же время независимо, однако следов злого умысла на его лице я, как ни напрягалась, вспомнить не могла.

- Да понятия не имею, - отрезал Антуан с ожесточением. - Не знаю и знать не хочу. Зовут его… Люсьен, что ли? Кажется, так. Он солдат Рейнской армии, патриот, защитник отечества… мать его…

- И что с ним не так?