Конец партии: Воспламенение (СИ)

В доме Демулена было непривычно холодно - хотя, возможно, мне это просто показалось, потому что меня била дрожь все время, пока мы добирались туда от сгоревшей дотла типографии. Скупо подбросив в камин дров, Камиль разжег огонь, но тот еле тлел: поленья были почти насквозь сырые.

- Черт, - Демулен плюхнулся в кресло у каминной решетки, - все сегодня наперекосяк…

Мне нечего было добавить к этому, и я молчала, обхватив себя за плечи. Плащ, который я не стала снимать, не мог избавить от ощущения, что по мне ползет какая-то холодная и липкая мерзость.

- Я не могу поверить, - наконец сорвалось с моего задеревеневшего языка, - что все это происходит со мной.

Камиль, гипнотизировавший взглядом камин, словно надеясь, что от этого пламя разгорится, повернул голову и посмотрел на меня с некоторым сочувствием.

- Я тоже в это не верю. Я начал это все, а теперь…

Я вспомнила историю, которую он рассказал мне в вечер нашего знакомства - историю воспламенения, одного из многих, которые поглотили без остатка чужие души. И я не избежала этой участи, но теперь мне предстояло увидеть, как вспыхнувшие огни один за другим гаснут, затушенные ударом безжалостного металла. Кто-то предпочел бить в сердце, но тот, кто оказался умнее и прозорливее, понял, что вернейшим способом будет отрубить голову.

- Мне кажется, будто это было вчера, - глухо проговорил Демулен; редкие отблески камина придавали его лицу какое-то зловещее и одновременно трагичное выражение. - “К оружию, граждане, к оружию!”…

Умолкнув на полуслове, он снова принялся смотреть на тщетно пытающийся разгореться огонек. Он слабо потрескивал, ища, где можно подпалить сухую древесину, но его окружало и сдавливало беспощадное кольцо сырости.

- Жаль, меня тогда не было, - тихо сказала я. Демулен ответил, не поворачиваясь:

- Тебе бы понравилось. Но ты немного опоздала появиться из ниоткуда.

“И в это же никуда я уйду”, - подумала я отстраненно. На ум мне пришли лица тех, кто успел погаснуть до этого: Марат, Бриссо со своими сподвижниками, теперь Эбер - его еще не казнили, но по всему Парижу говорили, что смерть папаши Дюшена - дело решенное. Огни умирали, подчиняясь воле того, кто никогда, наверное, не знал, что значит загореться.

- Наша очередь, - вдруг усмехнулся Демулен, словно прочитав мои мысли. - Эбера убрали. Мы больше не нужны.

- Не говори так, - попросила я почти отчаянно. - Я хочу, чтобы ты жил.

Он посмотрел на меня так, будто я неуклюже попыталась пошутить.

- Я тоже этого хочу. Но если бы все в мире было так, как я хочу…

Снова не договорив, он поднялся с кресла, присел на корточки перед камином и принялся кочергой ворошить дрова, будто это могло как-то помочь. Длинные волосы падали ему на лицо, и я могла лишь догадываться, о чем он сейчас думает. Оставалось только удивляться, каким размытым и мутным стал облик этого человека, который недавно еще источал энергию и жизнелюбие в таком количестве, что их с лихвой хватило бы на троих. Теперь передо мной был не Демулен, а его безжизненная копия. Все, что осталось в ней - последняя решимость приговоренного к смерти.

- И что бы тогда было с миром? - я решила попробовать хоть как-то расшевелить его. Камиль оставил бесполезную кочергу и, отряхивая с ладоней пепел, сел обратно в кресло.

- Там не осталось бы места для темноты.

Я не могла не оглядеть мимолетно затянутую полумраком комнату: из всех свечей горела только одна, стоящая на окне. Огонь в камине, несмотря на все усилия Демулена, неуклонно уменьшался, и я уже с трудом могла различить очертания того, кто сидит напротив. Во мраке я видела только, как лихорадочно поблескивают его глаза.

- В момент воспламенения, конечно, всегда гибнет несколько человек, - сказал Камиль, - но вспыхнувший свет принесет счастье и истину всем. Всем без исключения.

У меня внутри что-то нехорошо свело. Кажется, где-то я слышала уже эти слова, но когда и от кого - вспомнить не смогла, воспоминания были слишком давними, чтобы за них удалось ухватиться. Возможно, что в тот раз я была еще и не на шутку пьяна…

- Я всегда верил в это, - я уже не видела лица Демулена, но слышала по голосу, что он усмехается, - пока не узнал, что среди жертв, оказывается, должен быть и я.

Это было уже больше, чем я могла выдержать, не сорвавшись. В одну секунду оказавшись подле Камиля, я опустилась на колени рядом с ним и, как цепляющаяся за чей-то подол попрошайка, схватила его за руку.

- Прекрати это говорить. Ты не умрешь.

Он сидел так, будто я не пальцы, а кандалы сомкнула у него на запястье. Я вспомнила почему-то ночь, проведенную нами в поместье Дантона - было ли это на самом деле, или мое измученное сознание просто подбросило мне в утешение такой замысловатый мираж?

- Натали, - вдруг заговорил Камиль, на что-то решившись, - тебе надо уходить.

Мне почему-то подумалось, что он это не мне.

- Что?..

- Тебе надо уходить, - он попытался отнять руку, но я только сильнее вцепилась в нее, словно он пытался у меня последнюю надежду забрать, - нет, я не шучу, уходи отсюда.

- Но почему?