Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Люсиль, это ты? Почему ты не…

И тут фигура распрямилась, как туго скрученная пружина, прыгнула вперед и схватила меня за грудки - крепкой, совсем не женской хваткой.

- Попался!

С ужасом я узнала в зверином голосе незнакомца голос Луи, того самого Луи, которому когда-то уже приходилось меня хватать. Узнал ли он меня, я не знала, да и было не лучшее время спрашивать - из тени собора вдруг выступили еще несколько силуэтов, и у нескольких из них я различила в руках что-то посверкивающее и острое. Штыки!

Мне хватило ума не тратить силы на ор, и я все их употребила на то, чтобы рвануться изо всех сил. Раздался треск разрываемой ткани, и я неожиданно для самой себя получила свободу, чуть не упала при этом, но сумела устоять на ногах и кинулась прочь, спасая свою шкуру.

- Держите его, граждане! - орал мне вслед Луи. - Это ее сообщник!

За моей спиной раздался короткий и сухой звук, похожий на хлопок, и тут же мимо моего плеча пронеслось что-то обжигаще горячее, хлестко ударившееся в стену соседнего дома и отколовшее от нее кусок. То, что по мне стреляют, я поняла мигом и, подпрыгнув, припустила еще быстрее. Куда я несусь, у меня не было времени сообразить - мои преследователи были на порядок лучшими бегунами, чем те, которые гнались за мной из клуба кордельеров, и по мере приближения к мосту, перекинутому через Сену рядом с Консьержери, я слышала, как сокращается расстояние между нами и шумное дыхание мужчин слышно все ближе и ближе за моей спиной.

“Если поймают - это конец”, - мелькнуло в моей голове, когда я влетела на мост и замерла на секунду. Река, темная и колышущаяся, показалась мне адской бездной, но в ней было единственное спасение.

- Попался!

У меня не было времени сомневаться. Первому из моих преследователей не хватило секунды, чтобы схватить меня за шиворот - перемахнув через перила, я зажала нос и, изо всех сил оттолкнувшись обеими ногами, полетела вниз.

Вода ударила меня под дых, я открыла рот, чтобы заорать от боли, и туда туда же залилась мутная, вонючая жижа. На какой-то момент я потеряла ориентацию в пространстве и решила, что сейчас лишусь сознания, но чисто инстинктивно дернулась наверх и, о чудо, вынырнула на поверхность. Поначалу я не слышала ничего, только приглушенный стук в ушах, но спустя несколько секунд слух вернулся ко мне, и до меня донеслись голоса сверху:

- Куда он исчез?

- Утонул!

- Огня! Скорее, дайте огня!

Надо было торопиться - течение оказалось неожиданно сильным и опутывало меня, как цепь, утягивая на дно. Но глупо было умереть так, только-только спасшись, и я, сцепив зубы, поплыла вперед. Темнота служила мне хорошей маскировкой - будь набережная освещена, как двести лет спустя, меня обнаружили бы вмиг, но сейчас, за то время, пока мои преследователи разжигали факелы, мне удалось, подгоняемой течением, убраться из их поля зрения.

О том, чтобы пытаться переплыть на другой берег, речи идти не могло - силы стремительно оставляли меня, и все, на что меня хватило - выбраться на землю недалеко от стен Консьержери. Еле переставляя ноги, я укрыла в тени лестницы, ведущей наверх, и окопалась там, дрожа от холода и стараясь не дышать.

Я с трудом могла осмыслить, что произошло. Гражданин Луи, очевидно, обманул Люсиль, и теперь она арестована. Что с ней будет? Ее тоже убьют? Почему только я не пошла отдавать деньги вместе с ней!

Я попыталась заплакать, но у меня не вышло. Наверное, я все еще не осознала произошедшее до конца.

Трясущимися руками я ощупала себя - нет, никаких видимых повреждений полет с моста на мне не оставил, разве что ужасно болел бок и поясница, которыми я при падении ударилась о воду. Как минимум, мне грозил синяк, как максимум - перелом ребер. Но последнего я, по крайней мере, не чувствовала, что давало мне некоторую надежду. Однако одна мысль о том, что мне сейчас придется встать и идти, а в худшем случае - бежать, вызвала у меня лишь горькую усмешку. Если мои преследователи обнаружат меня сейчас, то улизнуть я уже не смогу - не хватит ни сил, ни выдержки. И я осталась сидеть, переводя дух, всей душой надеясь, что они, обыскав реку возле моста, решат, что я утонула.

Шляпу пришлось признать потерянной - она осталась плавать в Сене, - но в таких шляпах ходило пол-Парижа, и она точно не могла послужить достаточной уликой. Пропала и трехцветная кокарда, до сих пор прикрепленная у меня на груди, но и это, если подумать, тоже не бог весть какая особая примета. Если те, кто пытался меня схватить, не заметили моего лица, то у меня даже был шанс выкрутиться, как парадоксально бы это ни звучало.

Ну, разве что Люсиль сдаст меня, решив погибать всем вместе.