Конец партии: Воспламенение (СИ)

Рука моя дрогнула, и я поспешно отвела ее, чтобы ни одна капля по моей неловкости не пролилась в чашку. Поступить иначе было выше моих сил. Я не могу. Пусть мне расписывают ужасы террора, развязанного Робеспьером, пусть говорят об убитых, утопленных, обезглавленных, пусть убеждают, что этого можно избежать - я не могу сделать это. Я не могу его убить, каким бы кровавым, одержимым тираном он не был. Ведь, как я говорила другой девушке, без сомнения ринувшейся в бездну, на грани которой я только что сумела удержаться каким-то чудом, даже кровавых тиранов тоже кто-то любит.

- Благодарю вас, - Робеспьер улыбнулся, когда я поставила перед ним поднос, но доброжелательность на его лице сменилась испугом, когда он посмотрел мне в лицо. - Натали, вы в порядке?

- В полном, - склянку я положила обратно в рукав, и она продолжала холодить меня, но я не чувствовала страха, одну лишь беграничную усталость. - Но я лучше пойду полежу…

Мне казалось, что я ослепла - у лестницы я едва не врезалась в перила, не заметив их, долго искала ручку на двери своей комнаты, лихорадочно шаря по деревянной поверхности, а затем чуть не упала, попытавшись сесть на кровать. Меня трясло.

Что делать теперь? Я не могу убить Робеспьера, но не могу и рассказать, что видела сегодня. А если он не поверит мне? Я же взяла склянку, я согласилась на предложенные условия - значит, и я враг народа, как и те, кто присутствовал сегодня в той полутемной комнате. Будет ли Робеспьер слушать мои оправдания? А если выслушает - придаст ли им значение? Я слишком долго не скрывала своего отношения к нему, чтобы он мог поверить в мою искренность. И он отправит меня на смерть, если раньше до меня не доберется та странная компания, когда до них дойдет, что я не выполнила их поручение. Мне некуда бежать, не на кого надеяться. Я в ловушке, и загнала себя туда сама, но выхода из нее нет, надежду я отобрала у себя самостоятельно, оставив на ее месте только боль, страх и отчаяние от осозанания, что должно произойти, и невозможность как-то это изменить.

Выход, впрочем, был один. В любое другое время мысль о нем вызвала бы у меня приступ неконтролируемого ужаса, но сейчас я подумала о нем почти что с блаженством. Выход был, и он был заключен в склянке, содержимое которой я так предусмотрительно не стала выливать.

Думать я себе запретила. Чувствовать - тоже. Хватит с меня и того, и другого на сегодня. И вообще - хватит.

На полу рядом с кроватью стояла полупустая, недопитая мною с ночи кружка с водой, куда я и отправила одним махом желтоватую жидкость из склянки - на сей раз без малейшего колебания. Теперь все. Как разбежаться и прыгнуть - только выдохнуть и проглотить все залпом. Я даже боли не почувствую, просто задохнусь во сне, но вряд ли кто-то будет обо мне горевать.

Вода, смешавшись с ядом, преобрела болезненный белесый оттенок, и от этого меня передернуло. Надо было пить поскорее, а то меня начало тошнить.

Я успела сделать громкий выдох, но на последнее движение мне не хватило секунды - в коридоре послышался шум, громкий топот, а затем дверь моей комнаты, которую я по рассеянности забыла запереть, с треском распахнулась. Так бесцеремонно, ничуть не сомневаясь в собственном праве, ее мог открыть один-единственный человек в целом мире.

- Маленькая полячка! - провозгласил возникший на пороге Антуан. - Я вернулся!

 

========== Глава 30. Ваш последний шанс ==========

 

Я замерла с поднесенной ко рту чашкой; жидкость прокатилась по стенке и коснулась моих губ, но я успела крепко сжать их, чтобы не просочилась ни одна капля. Антуан продолжал стоять на месте, только раскинул руки в привественном жесте. Он выглядел усталым и замученным, будто кто-то несколько дней подряд заставлял его таскать тяжелые камни и не давал спать, но улыбка, появившаяся на его лице при виде меня, была прежней - той, с надеждой увидеть которую я успела уже распрощаться.

- Антуан! - воскликнула я, отставляя чашку на столик и кидаясь другу на грудь. В один момент забылось все, и ссоры, и страхи последних месяцев - растаяли, будто их и не было, от сомкнувшихся вокруг меня теплых, крепких объятий.

- Оказывается, я успел соскучиться, - пробормотал Антуан, не выпуская меня. - Кто бы мог подумать…

- Действительно, - сказала я, почти с наслаждением вдыхая знакомый дурманящий запах его одеколона. - Теперь ты надолго приехал?

Подняв голову, я увидела, что улыбки на его лице больше нет - ее сменило необычайно озабоченное, какое-то тоскливое выражение. Хватка Антуана чуть ослабла, но я не готова была мириться с этим и прижалась к нему еще крепче, чтобы чувствовать, как горячо бьется его сердце. От ощущения, что я наконец-то не одна, что кто-то вспомнил обо мне и пришел, жить хотелось, как никогда ранее - от мысли, что я могла сделать несколько минут назад, меня начинало мутить.

- Я не знаю, - наконец признался Антуан, наклоняясь и целуя меня в щеку. - Если честно, я ничего не знаю. Пойдем прогуляемся? Не хочу разговаривать здесь.