Конец партии: Воспламенение (СИ)

Марат приготовился что-то сказать, но осекся, очевидно, вспомнив о моем присутствии. Все еще продолжая сжимать пресловутое пальто в руках (я, сколько ни вглядывалась, не могла понять, что в нем такого ужасного), редактор коротко повернулся ко мне.

- Жди меня снаружи.

- На лестничной клетке? - поняв, что секунда промедления может стоить мне жизни, я начала медленно пятиться к двери.

- Нет, на улице, - отрезал он. - Я скоро выйду.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что сейчас произойдет что-то, долженствующее быть скрытым от посторонних глаз, и меня изнутри как царапнуло: может, послушать? Если Марат обнаружит это, конечно, мне несдобровать, но любопытство, которое, казалось бы, не один уже раз доводило меня до беды, пересилило. Вдобавок мне к чему-то вспомнился разговор с Бриссо: кто знает, может, у редактора “Публициста Французской республики” действительно есть какой-то секрет? А если человеку есть что скрывать, значит, он может оказаться вовсе не тем, за кого себя выдает.

Нарочно громко закрыв за собой дверь, я притаилась за ней. Стены в доме были сделаны будто из папье-маше, и поэтому разговор оставшихся в квартире я слышала почти так же четко, как если бы стояла рядом с ними.

- Я сотню, нет, тысячу раз просил тебя, - устало произнес Марат, - зачем ты это сделала?

- Но у меня больше не было сил смотреть на это, - пыталась оправдаться Симона, едва не срываясь на плач. Я, ощущая, как внутри все сжимается, еще больше напрягла слух.

- Я же говорил тебе никогда его не трогать, - голос Марата оставался глухим, и меня всю передернуло, когда я представила, каким взглядом сопровождалась эта фраза. Меньше всего в жизни я хотела сейчас оказаться на месте провинившейся. Да что там сейчас - вообще когда-нибудь.

- Но ты видел, во что оно превратилось? - вдруг крикнула она почти с отчаянием раненого, которого вот-вот добьют. - Как можно в таком виде появляться на людях? Ты… ты думал, что о тебе подумают?

Молчание длилось секунд десять. Я готовилась к чему угодно - к скандалу, к воплям, даже к звукам бьющейся посуды, - но Марат с неожиданным спокойствием ответил:

- Да, я думал, что обо мне подумают.

- Но… но как же тогда… - растерялась бедная Симона. Я понимала в ситуации не больше нее, разве что какая-то искра догадки сверкала у меня где-то на задворках сознания, но была еще слишком слаба, чтобы превратиться в осознанное предположение. Поэтому я продолжала слушать, пытаясь понять, то ли я уже где-то сталкивалась с подобным, то ли мне так просто кажется.

- Не надо больше стирать это пальто, - вздохнул Марат, по-видимому, смиряясь со случившимся. - Иначе я…

- Что? - боязно спросила Симона. - Что?

Он снова помолчал, на этот раз дольше, чем в первый раз, и ответил, словно в чем-то признаваясь:

- Не знаю. Просто не надо. Ладно?

- Ладно, - как будто у Симоны был хотя бы призрачный выбор, что можно ответить. Марат заговорил ободренно:

- Ну вот и отлично. Жди меня к ужину.

Решив не дождаться, пока эти двое распрощаются, он откроет дверь и стукнет меня по носу, а потом поймет, что я подслушивала, и тогда меня, наверное, не спасет вообще ничего, я воспользовалась тем, что они, судя по очередной паузе, занялись друг другом, и поспешно, стараясь не производить шума, скатилась по лестнице вниз. Все услышанное надо было обмозговать, хотя в нем, на первый взгляд, не было совершенно никакой логики.

- Хорошая погода сегодня, - жизнерадостно сказала мне женщина, сторожившая вход. От ее былой недоверчивости не осталось и следа: похоже, то, что я стала постоянным посетителем жилища Марата, изрядно прибавило мне авторитета в ее глазах.

- Да, отличная, - согласилась я и, выйдя на улицу, постаралась придать себе скучающий вид, мол, меня достало стоять тут и ждать. Наверное, получилось достаточно убедительно, потому что Марат ничего у меня не спросил, только коротким жестом пригласил следовать за собой.

Шаг у него оказался широким и быстрым, мне регулярно приходилось, запыхавшись, догонять. Разговора не получалось - я, может, была и не прочь поболтать, ибо у меня созрело с десяток вопросов, самый главный из которых был, конечно, “куда мы идем?”, но Марат молчал, напряженно о чем-то размышляя, а я не решалась его отвлекать, просто безмолвно следовала рядом.

- Убери волосы под шляпу, - вдруг пробурчал он, мимолетно глянув на меня. - Ничему не удивляйся.

- Э, ладно, - я поспешно заправила непослушные локоны. - И все-таки, куда вы меня ведете?

- Я же говорил, в клуб Кордельеров, - почти отмахнулся он, явно возвращаясь к своим мыслям. Но мне так надоела вся эта неизвестность, что я решила не отставать, пока не добьюсь вменяемого ответа:

- Для меня это звучит как полная бессмыслица. Что это за место?