Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Я не жалуюсь на зрение, - Бийо сделал еще затяжку. - И на память тоже. Еще неделю назад я вас видел в совсем другом обществе. Но тогда вы, по-моему, были симпатичной, хоть и странно одетой гражданкой.

Мда уж. Стоило сразу подумать, что мой неумелый маскарад никого не обманет. Впрочем, Бийо не собирался меня шумно разоблачать. Я могла бы предположить, что он заинтересован, но взгляд его оставался прежним - сонным и устремленным не на меня, а как бы куда-то сквозь.

- Так вы кто?

Последнее слово он произнес на выдохе, выпустив в меня клубок густого дыма. Мне стало не по себе - как и тогда, когда такой же вопрос задал мне Дантон. И я снова не знала, что на него ответить.

- Не знаю, - честно ответила я.

- Совсем?

- То, в чем я уверен… уверена… вам ни о чем не скажет, - извиняющимся тоном сказала я.

- Скажите хотя бы, в чем вы уверены.

- Ну, например, - я немного расхрабрилась, - в имени…

- По-моему, имя вам только что сменили, - усмехнулся Бийо. - Или я не прав, вас действительно зовут Натаниэль?

Я открыла рот и сразу же его закрыла, понимая, что возразить мне нечего. Не знаю, сколько бы еще продолжался этот необычный разговор, если бы в этот момент Марат не добрался бы таки до трибуны. Шум в зале сразу стал на полтона ниже, и мне оставалось лишь удивляться, как моему редактору это удается.

- Граждане! - прогрохотал Марат; звук его хриплого голоса ударился о каменные своды, и мне показалось, что стекла зазвенели в такт удару. - Сегодня мне в руки попало неоспоримое доказательство, что те, кто лицемерно называют себя поборниками свободы, на самом деле…

- Интересно, что за доказательство, - вдруг заметил Бийо одновременно и про себя, и так, чтобы я могла услышать. Я не знала, рассчитывал ли он на ответ, но на всякий случай решила не говорить о набитой деньгами сумке. В конце концов, Марат говорил мне стоять и слушать, а рассказывать кому-то - это его забота.

- Выставляя напоказ свои лживые речи, они надеются, что мы поверим им, увидим лишь оболочку, никогда не догадаемся, что скрыто под ней!

“Оболочка”, - промелькнуло у меня в голове. На всеобщее обозрение выставляют то, что должно быть увидено всеми. Истинное лицо часто скрывают, чтобы никто не мог до него добраться. Оболочка…

- Их цель - низвергнуть революцию, задушить свободу, и они не гнушаются использовать деньги тех, с кем так ожесточенно призывали сражаться, не щадя своей жизни!

Речь имела успех: зал оживился, кто-то, почти не понижая голоса, заявил, что “пора бы прогуляться до Конвента-то”, кто-то крикнул “Да здравствует свобода!”, и его поддержал, наверное, с десяток человек, но Марат уверенно заглушал их всех: говорил и говорил, пренебрегая, кажется, даже тем, чтобы сделать вдох. Он обличал, он призывал, он напутствовал, и еще большей силы придавало этой речи то, что это был чистейшей воды экспромт. Я попыталась, конечно, представить, как Марат, сидя в своей ванне, учит все это наизусть с листа, но эта картина не смогла вызвать у меня ничего, кроме смеха. А другая мысль, острая и настойчивая, продолжала биться мне в голову, но я никак не могла ее принять.

Оболочка - то, что видят все. Истинное лицо - то, что скрыто от остальных. Обычно под напускной чистотой прячут грязь, но что, если наоборот?

Ответ на последний вопрос был до того простым и очевидным, что я едва не подпрыгнула на месте. На ум пришло сразу все: и мой разговор с Бриссо, и книга, увиденная в его квартире, и сегодняшняя сцена, нежеланным свидетелем которой я стала в доме Марата, - и сложилось в такую удивительно логичную картину, что я не смогла вытерпеть. Стоило оратору, сорвав гром аплодисментов, спуститься обратно в зал, как я, забыв о своих страхах, сказала Бийо “Извините, я сейчас” и кинулась протискиваться сквозь толпу - чтобы схватить Марата за руку и, глядя глаза в глаза, срывающимся голосом произнести:

- Вы притворяетесь.

 

Мы вышли на улицу. Небо уже потемнело, но не было видно ни звезд, ни луны. Тем ярче казалось мне, как сверкают глаза моего спутника - казалось, кто-то положил в них два горящих угля.

- Что ты имела в виду? - голос Марата звенел. - Притворяюсь? Я? Ты обвиняешь меня в неискренности?

- Я… я не имела в виду, что вы врете кому-то, - я не оправдывалась, просто пыталась уточнить, что никого не желала обвинять. Пожалуй, стоило сначала подумать, а потом говорить, но я сказала первое, что пришло на язык, и теперь Марат был опасно близок к тому, чтобы растерзать меня.

- Тогда что? - яростно спросил он.

- То, как вы себе ведете… даже нет, то, как вы себя подаете, - я вспомнила нужное слово и воодушевилась, остальные пошли как по маслу, будто ждали своей очереди, - это совсем не то, что вы есть на самом деле. Я видела один из ваших старых трактатов… у Бриссо, знаете? Так вот, он серьезно считает, что у вас не в порядке с головой. А вы знаете, что вас считают сумасшедшим, и продолжаете делать все, чтобы вас им считали, потому что… потому что…