Конец Вечности

— Хорошо, значит, непрямое уведомление. То, что покажется вполне обыденным людям этого столетия. Вполне обыкновенным. И все же бросится нам в глаза. Сразу бросится. С первого взгляда, поскольку оно должно сразу же заявлять о себе среди бесчисленных индивидуальных фрагментов данных. Как велико оно может быть, Мэнфилд? Эти объявления стоили дорого?

— Журнальная реклама стоила прилично, да.

— Да в идеале, — проговорил Твиссел, — оно и должно быть достаточно маленьким, чтобы не привлекать лишнего внимания. Подумай, Мэнфилд. Как велико?

Мэнфилд показал руками:

— Полколонки?

— Хорошо. Примем это за первое приближение. Ищи объявление шириной в полколонки, которое почти с первого взгляда указало бы, что его публикатор прибыл из другого Времени, но вместе с тем для обитателей той эпохи выглядело бы совершенно нормально, и они бы ничего странного в нем не заметили.

Наставник отозвался:

— А если не найду?

— Тогда мы подумаем над альтернативами. А если не получится, то еще что-нибудь придумаем, и еще что-нибудь, пока мы живы и пока существует Вечность.

Теперь паника, ранее охватившая Твиссела, казалась ему дурным сном. Он действовал, он работал. Его пытливый ум занимала погоня за разгадкой, а о возможных последствиях неудачи он и не помышлял.

Твиссел с любопытством рассматривал книги в библиотеке Мэнфилда. Время от времени — ему было скучно ничего не делать — он брал какой-нибудь томик с полки, перелистывал шелестящие старые страницы, безмолвно шептал архаичные слова. Он владел диалектом третьего тысячелетия отнюдь не в таком совершенстве, как утверждал на публике, но достаточно, чтобы понимать смысл отдельных сочетаний и даже некоторых предложений.

— Это и есть английский, о котором все время толкуют лингвисты, не так ли? — спросил он, постучав пальцем по странице.

— Английский, — пробормотал Мэнфилд.

Твиссел никогда прежде не спускался так далеко в низовремя. Даже у Вечности тут был замшелый вид, словно и не Вечность это вовсе, а какая-нибудь продвинутая первобытная эпоха.

Возможно, виной тому было само пребывание в библиотеке. Твиссел имел дело с несколькими эпохами книгопечатания. Его собственное столетие, впрочем, предпочитало пленки, как и большинство других веков. В других пользовались записью на молекулярном уровне. Все же книги не полностью вышли из моды, лишь прослыли чем-то экстравагантным, но не отталкивающим.

Но в таких количествах...

Даже в секциях Вечности, соответствующих книгопечатным эпохам, информацию записывали на пленки или молекулярные носители, пускай и в основном из соображений экономии места.

Твиссел покосился на Мэнфилда. Наставник сидел за столом с лампой, его крепкие плечи сгорбились, каштановые волосы так взлохматились, что закрывали всю голову.

Его архаизм целенаправлен, подумал Твиссел. Он предпочитает книги. Он прячется во вселенной фиксированной Реальности. Это его система безопасности.

Но ему было скучно задерживаться на одной мысли долго. Он взял с полки другую книгу, открыл ее наугад: что, если сейчас перелистнуть страницу, и там... там...

Мысленно пристыдив себя, он сунул томик на место.

Мэнфилд перелистывал страницы методично, двигая только одной рукой; остальное его тело напряглось в концентрации.

С казавшимися вечностью интервалами Мэнфилд поднимался и, кряхтя, шел за новым томом. В этих случаях они делали перерыв на кофе, бутерброды или что-то еще.

Мэнфилд проговорил мрачным голосом:

— Тебе незачем тут оставаться.

— Я тебе мешаю?

— Нет, конечно.

— Тогда я останусь, — и Твиссел, чувствуя холод одиночества, возобновил спорадические, неумелые и бессмысленные, вылазки по книжным полкам; он не переставал яростно курить, а искорки от выбрасываемых сигарет обжигали ему пальцы.

Физиодень подошел к концу.

Твиссел беспомощно проговорил:

— Их слишком много. Должен быть другой способ.

Мэнфилд отозвался:

— Назови его. Я не могу пропускать ни одной страницы.

— А сколько ты уже просмотрел?

— Девять томов. Четыре с половиной года.

Твиссел сказал:

— Он должен был появиться на краю североамериканской Юго-Западной пустыни. Это место было выбрано умышленно, поскольку население там весьма незначительное даже в 20-м. По крайней мере, я так думаю.

Мэнфилд с отсутствующим видом кивнул и пере-листнул очередную страницу.

— Мы хотели, чтобы он некоторое время провел в уединенном месте, акклиматизировался. У него порядочный запас провианта и воды. Он наверняка осторожничает. Вероятно, прошло бы много дней, прежде чем он бы посетил более населенный район, где вероятность спровоцировать квантовое изменение высока. У нас, возможно, еще недели в запасе. — Он был отнюдь не уверен, что это так, но повторил: — У нас, возможно, еще недели в запасе.

Мэнфилд методично перелистывал страницу за страницей.

— В конце концов, — констатировал он, — шрифт начинает расплываться перед глазами. Это значит, что пора спать.

Закончился второй физиодень.

В 10:22 третьего дня Мэнфилд тихо, изумленно произнес:

— Вот оно.

Твиссел не понял его.

— Что?

Мэнфилд поднял голову. На его лице была изумленная улыбка.