Конец века в Бухаресте

Журубица подняла бокал за прокурора и за лучшие времена, когда восторжествует законность и не будет больше взяточничества. Она выпила за справедливость, которую установит этот редкостный и неподкупный человек, которому нужны лишь благоприятные условия, чтобы все оценили его по достоинству. Честолюбивый молодой человек был поражен в самое сердце. Ему по-прежнему хотелось как можно скорее покинуть бал, но уже не просто с желанной женщиной, а с человеком, который поддерживает и воодушевляет его. Понимание и восхищение Катушки воспламенили прокурора. Для Ханджиу не было большего счастья, чем когда лестно отзывались о нем и превозносили его.

— Нужен только предлог, самая малость, и ты своими достоинствами удивишь Бухарест! — заявила она, еще больше разжигая честолюбивые мечты прокурора.

— Готов поверить, что ты права! — меланхолически отозвался Ханджиу. — Но где найдешь этот предлог? Все наши судебные дела такие пустяки — не за что зацепиться. И мошенничая, люди стараются соблюсти законность. Что же касается политики — то тут все покрывают друг друга.

— А что ты скажешь, если в руках у тебя окажется ниточка, которая свяжет и то и другое? — спросила Катушка.

— Скажу, что мне повезло! — поспешил ответить прокурор, недоумевая, что бы это могло значить.

— А что, если этот счастливый случай выпадет тебе именно здесь, сегодня вечером, когда ты меньше всего его ждешь?

— Я бы сказал, что это невозможно! — разочарованно отозвался Ханджиу, припомнив, с кем имеет дело.

Он вновь наполнил бокалы шампанским и, набравшись смелости, попытался ее поцеловать. Но Катушка меньше всего, казалось, была расположена к поцелуям. Она отвернулась и отодвинулась от Ханджиу. Осторожно расстегнув свой клоунский балахон, она извлекла спрятанную на груди узенькую бумажку и, взяв ее двумя пальцами, подняла над бокалами.

— Если бы я не встретила тебя сегодня здесь, завтра я пошла бы в суд. Ты принял бы меня, не правда ли?

Прокурор вздрогнул от удивления.

— Что это такое? — спросил он, подозрительно глядя на Журубицу.

— Донос! — просто ответила она.

Ханджиу протянул руку. Журубица прижала к груди бумагу.

— Нет! — сказала она. — Время еще есть. Сейчас, когда ты не знаешь, о чем и о ком идет речь, ты можешь еще подумать! Ты можешь притвориться, что ничего не видел, и бумага исчезнет!

Вновь расстегнув пуговицы, Катушка сделала вид, что прячет бумажку. Заинтригованный прокурор настаивал:

— Если это что-то серьезное, покажи мне.

— Это направлено против весьма значительного лица.

— Ну и что!

— Дело сложное.

— Тем лучше!

— Имей в виду, это опасно! — нежно пропела Журубица.

— Опасность — мой хлеб, тем он и интересен, — торжественно провозгласил прокурор, вновь принимая напыщенный вид, соответствующий его служебному положению. Что-то ему говорило, что Катушка не лжет и ему на долю и впрямь выпало не совсем ординарное дело.

— Возьми! — Она протянула ему сложенный вчетверо листок. — Воспользуйся своим счастьем!

Прокурор развернул листок и с жадностью прочитал. Потом посидел задумавшись и проговорил:

— Это старая история! А разве все так и было?

— Ты еще сомневаешься? Ведь там подпись!

— Кто он, этот Иванчиу П. Кристу? Адрес есть! Но он что, действительно существует?

— Можешь убедиться, когда захочешь. Это старый, уважаемый торговец! Я его знаю лично.

Журубица с улыбкой смотрела на Ханджиу, который никак не мог оторваться от кривых, расползающихся в разные стороны строчек.

Бал кончился, пора было по домам. Хотя прокурор несколько раз целовал Журубицу в плечо и она благосклонно принимала его ухаживания, в конце концов она ускользнула от него и, отыскав Гунэ, затерялась с ним в толпе.