Конфуций

Оставшись один, правитель задумался. Никаким наставлениям Конфуция он по понятным причинам следовать не собирался.

Он имел на него совсем другие виды, желая сделать его неким свадебным генералом. И куда больше его волновали собственные советники из знатных родов, все больше начинавшие проявлять подозрительную самостоятельность.

Но теперь выслушав Конфуция, он не хотел его делать никем.

И что значит его заявление о том, что «Лу и Вэй в делах правления похожи, как братья»?

Только то, что и здесь, в Вэй, глумятся над риталами?

Если так, то такой человек всегда будет опасен, независимо от того, будут он советником или украшением при дворе.

Да и такой ли уж он мудрый, этот самый Конфуций?

Если да, то, что значит вся эта его чепуха о правильных именах?

А если он, прожив почти шесть десятков лет, так и не понял, что миром движет сила и хитрость, то какой же он мудрец?

Да и не бегают мудрецы по свету, а устраивают свою жизнь!

Одним словом, надо держать этого умника подальше, пока он не натворил дел.

Когда Конфуций вернулся домой, он долго молчал, вспоминая свою встречу с Лин-гуном и все более убеждаясь в том, что и здесь ему ждать нечего. Судя по всему, дальше обещаний дело не пойдет…

Он уже несколько раз ловил на себе вопросительный взгляд Цзы Лу, которого, конечно же, интересовали результаты его беседы с правителем. Однако он считал неуважительным задавать Учителю подобный вопрос, догадываясь о том, что происходило не встрече.

Оценив такт ученика, Конфуций сам пришел ему на помощь.

— Ты хочешь узнать, — улыбнулся он, — предложил ли мне правитель каку-нибудь государственную должность?

— Да, Учитель… — смиренно ответил ученик.

— Нет, — покачал головой Конфуций, — не предложил… и вряд ли, я думаю, предложит…

Он замолчал. Молчал и Цзы-Лу. Да и о чем было говорить? Но в душе ему было жалко Учителя. Он хорошо знал, с какими надеждами тот шел к правителю и сколько ждал от этой встречи.

Но все оказалось зря, правителю царства Вэй не было никакого дела ни до способностей Конфуция, ни до его желания применить их на практике, и тот снова оказывался не у дел…

Конечно, Учитель не показывал виду, но Цзы-Лу догадывался о том, что творилось в его душе.

— Ничего не подалаешь, — нарушил тишину Конфуций, — и нам остается только ждать…

— Разрешите вопрос, Учитель? — взглянул на него Цзы-Лу.

— Задавай! — кивнул Конфуций.

— А чтобы вы сделали первым делом, если бы вас все-таки привлекли к управлению государством?

— Я бы начал с исправления имен…

— А зачем их надо исправлять? — удивился Цзы-Лу.

— Как ты еще необразован! — воскликнул Кофнуций. — Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного…

Сложно сказать, понял ли ученик своего Учителя, но он почтительно склонил голову и не задал больше ни одного вопроса.

Попробуем разобраться в этом мудреном высказывании Конфуция и мы.

Но сначала намомним, что термин «исправление имён» — по-китайски «чжэнмин» — есть императив, утверждающий необходимость правильно выстраивать понятия ради того, чтобы с их помощью самосовершенствоваться и управлять государством.

Если выражаться по-научному, то это одна из центральных концепций конфуцианской философии, объединяющая принципы гносеологии и аксиологии.

Иными словами, мы должны объеденить философскую дисциплину, занимающуюся исследованиями, критикой и теориями познания (гносеология) и дисциплину, изучающую вопросы, связанные с природой ценностей, их местом в реальности и структурой ценностного мира.

Если совсем просто, то это концепция о том, как познать объеденение разных ценностей в единое целое.

Идею исправления имен Конфуций называл первым принципом правления.

В узком понимании это означает соответствие поведения языковым кодам, таким как «ли» и уголовные нормы.

В широком смысле это предполагает, что человек должен исполнять роль, возложенную на него именем, которое указывает так же на ранг или статус.

Развитие этой идеи приводит к появлению идеи о принципиальной связи между формой и содержанием, внешним и внутренним.

Идея «исправления» возникла в связи с тем, что Конфуций считал, что имена и действия начали изменяться, что привело к глобальным искажениям.

Ненавидеть законных властителей значит уподобляться разбойникам, роптать на справедливое правительство значит становиться в уровень с низкой чернью