Конфуций

Когда же Цзы-Лу, по своему обыкновению, упрекнул учителя в том, что тот несколько неразборчив в выборе покровителя, Конфуций ответил как человек, переживший все и не потерявший здравого смысла:

— У меня не осталось надежд встретить настоящего мудреца или святого. Я был бы доволен, если бы мне удалось повстречать человека, не изменяющего своим добрым помыслам…

Вот с таким настроением жил Учитель Кун на седьмом десятке своей жизни.

Но бесчестных поступков Учитель Кун по-прежнему не прощал.

Более того, он особо выделял четыре наиболее отвратительные качества.

— Если народ не поучать, а убивать, — говорил он, — это называется жестокостью. Если народ не предупредить, а затем выразить недовольство, увидев результаты труда, — это называется грубостью. Если настаивать на быстром окончании работы, прежде дав указание не спешить, — это называется разбоем. Если обещать награду, но поскупиться ее выдать — это называется жадностью. Человек, который на вид крепок, а по духу своему слаб, является низким человеком; он словно вор, влезающий в дом в окно или через стену. Тот, кто повторяет услышанное на улице, расстается с моралью…

Услышав это, ученик Конфуция Цзы‑чжан спросил:

— Но если есть отвратительные качества, значит, есть и прекрасные?

— Да, ответил Учитель, — есть. Их пять. И именно их надо учитывать при управлении государством. Это значит, что благородный муж в доброте не расточителен, принуждая к труду, не вызывает гнева, в желаниях не алчен, в величии не горд; вызывая почтение, не жесток. Тот, кто способен проявлять в Поднебесной пять качеств, является человеколюбивым. Почтительность, обходительность, правдивость, сметливость, доброта. Если человек почтителен, то его не презирают. Если человек обходителен, то его поддерживают. Если человек правдив, то ему доверяют. Если человек сметлив, он добивается успехов. Если человек добр, он может использовать других.

— Я не совсем понял, — снова задал вопрос ученик, — что значит, в доброте не расточителен?

— Приносить народу пользу исходя из того, что полезно для народа ответил Конфуций. Разве это не доброта без расточительности? Кто в народе будет гневаться, если труд народа будет посильным? О какой алчности может идти речь, если, желая обладать человеколюбием, достигаешь ее? Благородный муж, не делая различий между толпой и одним человеком, низкостоящими и высокостоя‑щими, не проявляет инертности. Разве это не величие без гордости? Благородный муж содержит в порядке свою одежду и головной убор, он смотрит с уважением. Благодаря его достоинству народ, глядя на него, чувствует почтение. Разве это не вызывание почтения без жестокости? Поэтому помни, что, не зная воли неба, нельзя стать благородным мужем, не зная ритуала, нельзя утвердить себя в обществе, не зная, что говорят люди, нельзя узнать людей…

— Но если у человека есть отвратительные качества, — спросил Цзы‑гун, — то может ли благородный муж испытывать отвращение к кому‑либо?

— Может, — согласился Конфуцийю. — Ему отвратительны те, кто плохо говорит о людях. Он испытывает отвращение к тем, кто, будучи внизу, клевещет на вышестоящих. Ему отвратительны те, кто, обладая смелостью, не соблюдает ритуала. Он испытывает отвращение к тем, кто, будучи решителен, действует не думая. Слышал ли ты, Цзы-лу, в шести фразах о шести пороках?

— Нет!

— Я расскажу тебе. Любить человеколюбие и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тупости. Любить мудрость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тому, что человек разбрасывается. Любить правдивость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к нанесению ущерба самому себе. Любить прямоту и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к грубости. Любить мужество и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к смутьянству. Любить твердость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к сумасбродству…

И слова у Конфуция не расходились с делом. Когда Кун Юй решил заставить одного аристократа жениться на своей дочери, он обратился за помощью к Конфуцию.

Вместо ответа тот приказал ученикам закладывать экипаж. Пришлось Кун Юю спешно приносить свои извинения.

При дворе правителя царства Вэй было много разговоров о борьбе мятежного сына Лин-гуна и его внуком, занявшим престол.

И, конечно, многим хотелось знать, кому принадлежали симпатии Учителя Куна, который никогда не скрывал того, что внуку Лин-гуна не следовало принимать царский титул в обход отца.

Однако в интриги вэйских царедворцев Конфуций напрямую не ввязывался.

Он уже не питал иллюзий в отношении «большой политики». Не тешил он себя иллюзиями и насчет готовности рода людского последовать его заветам.

Более того, его общение с малолетним правителем, незаконно занявшим трон, и его властолюбивым опекуном в вэйской столице стала для Учителя Куна подлинной мукой.

Но напрасно он как-то припгрозил Кун Юю тем, что немедленно уедет из города. Как это ни печально, но ехать ему было некуда.

Он пережил свои годы странствий. Ему оставалось только довериться неизбежному и ждать, что и на этот раз Судьба пошлет ему счастливый случай.