Кони и люди

Уилл боялся, что громко расплачется в поезде, на глазах у чужих людей. Он хотел что-нибудь сказать, сделать какое-нибудь замечание, но язык прилип к гортани, а рот открывался и закрывался, как у рыбы, вынутой из воды.

Поезд вкатил под навес станции, и в вагоне стало темно, хоть глаз выколи. Уилл конвульсивно стал искать точку опоры, и в темноте его рука опустилась на плечо старичка.

А когда поезд внезапно остановился, оказалось, что они стоят обнявшись.

Кондуктор зажег огонь в вагоне; старик вдруг увидел в глазах Уилла слезы и решил, что тот плачет из сочувствия к его горькой судьбе. Его глаза засветились благодарностью. В этом было что-то новое для него. Он вспомнил слова Уилла, что тот едет в Эри в надежде найти там работу.

Когда они сошли на платформу, старик уцепился за его рукав.

– Вы можете с таким же успехом поселиться у нас, – сказал он Уиллу.

В глазах старика загорелась надежда. Он привезет нового жильца к своей молодой жене и тем самым несколько сгладит тяжелую минуту возвращения.

– Пойдемте со мною. Это лучшее, что вы можете сделать. Пойдемте со мною, – молил он, уцепившись за рукав мальчика.

* * *

Прошло две недели. Уилл начал новую жизнь в Эри, в штате Пенсильвания. Так казалось всем окружающим. Уилл работал на фабрике.

Однажды в субботу вечером случилось то, чего он безотчетно ожидал и опасался с той самой минуты, как вскарабкался в вагон товарного поезда в Бидвелле.

От Кейт получилось пространное письмо.

В момент их расставания, за несколько секунд до того, как Уилл спрятался в глубокий уголок угольного вагона, он наклонился вперед, чтобы последний раз поглядеть на сестру. Кейт стояла неподвижно и молча в тени склада, но как только поезд тронулся, она сделала шаг вперед по направлению к Уиллу, и свет фонаря упал на ее лицо.

Показалось ли ему тогда при смутном, мерцающем свете, что она открыла рот и как бы делала усилие над собою, чтобы заговорить?

В рабочих семьях даже самые жизненно важные и драматические моменты проходят в молчании. Даже в минуты смерти и рождения много не говорят.

Жена рабочего родила ребенка. Муж входит к ней. Она лежит на кровати, а рядом с ней маленький красный комочек новой жизни. Рабочий несколько минут стоит возле нее, не находя слов. Оба избегают смотреть друг другу в глаза.

– Отдохни хорошенько, мать, – говорит он наконец и быстро выходит.

Тогда, при расставании с братом, Кейт сделала шаг вперед и остановилась. Между складом и рельсами тянулась узкая полоска травы, и Кейт стояла на ней.

Что такое дрожало на ее губах, чего она не решилась сказать? Его обуял страх в ту минуту, и, несомненно, она испытывала то же чувство. Ей хотелось что-то сказать, но она не могла этого вымолвить.

Ее фигура начала теряться во мгле, и в глазах Уилла она уже представлялась чем-то еле различимым.

– Прощай, – прошептали его губы во мраке.

Возможно, что на ее губах было то же слово. Но наружно они оба хранили молчание, и молча стояла она, когда поезд с грохотом стал уноситься вдаль.

И в эту субботу вечером, вернувшись домой с работы на фабрике, Уилл прочел в письме Кейт то, чего она не сказала тогда.

Фабрика закрывалась в пять часов; Уилл, одетый в свой нанковый рабочий костюм, вошел к себе в комнату и увидел письмо на маленьком, разбитом столике. Он начал внимательно читать, все время ожидая, что из стены протянется рука и поразит его.

«Отец, – писала Кейт, – поправляется. Глубокие ожоги теперь уже залечиваются, и доктор говорит, что опасность гангрены миновала». Кейт нашла болеутоляющее средство; это примочка, которую она прикладывает к ранам отца на ночь, что дает ему возможность спать.

Относительно Фреда отец и она решили, что лучше всего ему вернуться в школу. Обидно для мальчика, если его лишить возможности получить приличное образование, – тем более что работы тоже никакой не найти. Быть может, удастся получить для него кой-какую вечернюю работу.

Приходила одна дама из Женского благотворительного общества и имела наглость спросить, не нуждается ли их семья в помощи? Кейт взяла себя в руки и была вежлива с нею; но если бы эта дама знала, что она про нее думала, то у нее в ушах еще с месяц чесалось бы. Как это вам нравится?

Очень мило со стороны Уилла, что он написал домой, как только нашел работу. Что же касается денег, то, конечно, им очень пригодится все, что Уилл сумеет уделить из своего заработка. Но он не должен себя подвергать лишениям ради них.

«У нас еще имеется хороший кредит в лавках, – писала она с гордостью, – и мы как-нибудь вывернемся».

И после всего этого она прибавила несколько строчек, в которых сказала то, чего не могла произнести, когда он уезжал.

Речь шла о ней самой и о ее видах на будущее.

«В ту ночь, когда ты уезжал, я хотела тебе об этом сказать, но подумала, что будет глупо слишком рано говорить об этом».