Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Монографию открывают слова: «Геополитика – это отрасль знания, использующая пространственный подход при анализе политических процессов» (с. 3). Далее узнаем, что это «комплексная научная дисциплина» (с. 4) и что предпосылкой появления в России геополитических идей было развитие тут с XVIII века политической и экономической географии (с. 34). У К. Э. Сорокина, правда, не оговорив этого, авторы берут разделение геополитики на «фундаментальную» – «научную дисциплину, изучающую развитие мировой политики» – и «прикладную», которая дает государствам и их союзам практические рекомендации. От себя же они хотели бы добавить третий раздел, «который рассматривает геополитическую теорию в ретроспективе, в контексте государственных идеологических доктрин прошлого» (с. 6). Тут задумаешься: если эта «комплексная научная дисциплина» должна осмысляться «в контексте государственных идеологических доктрин», с чем мы все-таки имеем дело – с отраслью научного познания или с частью идеологического процесса, шире – процесса политического? Но эта проблема даже не встанет в книге, что вызовет, как увидим, немалые последствия.

Главы труда выстроены так, что история геополитики как бы подчиняется порядку интеллектуального созревания. Сначала перечисляются мыслители – «предвестники» нашей геополитики. Потом описывается появление отдельных «геополитических идей» в разных умственных областях. Наконец дело доходит и до «геополитических теорий». В этот ряд вклинивается глава, призванная показать, как переход к «теориям» готовился практикой государственных мужей, впитавших геополитические принципы и идеи.

Что же дает нам такая схематика? В «предвестники» записываются А. Н. Радищев (за одно-два изречения в стиле географического детерминизма), декабристы (за то, что при написании своих конституций спорили на федералистско-унитаристские темы), славянофилы с западниками и академик К. Э. Бэр, писавший о развитии цивилизаций вследствие хорошего сочетания «земли» и «воды». «Идеи» геополитического свойства обнаруживаются в географических и статистических штудиях К. К. Арсеньева, в военной географии Д. А. Милютина, позднее – А. Е. Снесарева, в публицистике Ф. И. Тютчева и Ф. М. Достоевского, проходящей почему-то как «этнополитика». Наконец, в размышлениях С. М. Соловьева и В. О. Ключевского над географическими основаниями русской истории.

Очень занятен параграф «Геополитические идеи в русской философии» (с. 100–106). Он начинается сообщением, что «катализатором развития геополитических идей в русской философии было влияние… учения Ч. Дарвина». Тут же авторы оговариваются, что дарвинисты Сеченов, Павлов и Бехтерев «оказали лишь косвенное влияние на развитие геополитических идей в России» (с. 101). Да как же его разглядеть-то, хотя бы и косвенное? Показали б нам. Затем быстро пересказываются главные воззрения Н. Н. Страхова, Н. Ф. Федорова и особенно В. С. Соловьева, из наследия которого выбирается мечта о том, чтобы «Россия… хотя бы и без Царьграда… стала… царством правды и милости». На том сочинители и кончают параграф, на самом деле не указав в нашей философии ни на одну геополитическую идею (что же, спросим, «катализировал» Дарвин?). Нам остается лишь оценить глубину уверений в том, будто бы «геополитика восприняла из философии принцип целостности материальных и духовных основ мироздания» (с. 105).

Уже упомянутая глава «Геополитический фактор в государственной деятельности России во второй половине XIX века» «радует» нас длинным списком министров иностранных дел от А. А. Чарторыйского до В. Н. Ламздорфа (с. 154), обычными добрыми словами об А. М. Горчакове и С. Ю. Витте, наконец, упоминанием о трениях между «европеистами», заправляющими в МИДе, и «восточниками» из Азиатского департамента. Полезную информацию можно найти в параграфе о кавказских делах генерала Р. А. Фадеева и в главке о российском транспортном развитии в XIX веке, написанной В. И. Якуниным (с. 147–164). Что же касается этюда, посвященного русским приверженцам доктрины «морской силы», он сводится к разбору двух проходных статей из «Морского сборника», на которые авторов книги, по их признанию, натолкнули упоминания в «Геополитике» К. С. Гаджиева. Прискорбно, что совершенно без внимания оставлена наиболее оригинальная русская дореволюционная работа на эту тему – «Морская идея в Русской земле» Е. Н. Квашнина-Самарина[18].