Конкистадор

Охеда, которому подсознательно нравилось все, что сулило опасность и приключения, с удовольствием выслушал историю пирата.

– Я считаю его великим жуликом, – сказал он, оставшись наедине с Куэвасом, – однако это не мешает мне видеть в его появлении руку провидения. Только так я могу объяснить, что горстке людей, ничего не смыслящих в навигации, удалось попасть точно к нам. Должно быть, моя Пресвятая Дева направляла этих неумелых бестолковых моряков.

И дон Алонсо, взиравший после ранения на икону Богородицы со смешанным чувством удивления и смирения, поскольку полагал, что Пресвятая Дева оставила его навсегда, теперь вновь обратился к чудодейственному образу с выражением благодарности.

При продаже груза Талавера и его люди торговались и сварливо спорили, словно товар обошелся им слишком дорого. Наконец убедившись, что у Охеды нет золота сверх того количества, которое предлагал им Куэвас, они согласились на разгрузку провизии.

Распределение продовольствия вызвало беспорядки в Сан-Себастьяне. Те же самые люди, которые еще недавно скромно и безропотно сносили муки голода, сейчас начали протестовать, полагая, что губернатор слишком скуп. Самые вздорные с дерзостью комментировали объяснения Куэваса, оправдывавшегося тем, что дон Алонсо предусмотрительно пытается растянуть продовольствие на как можно больший срок, пока не прибудет бакалавр Энсисо.

– Губернатор хочет лучшую часть еды забрать себе, – говорили самые беспокойные. – С той поры, как его ранили, он стал совсем другим человеком. Охеда хорошо помнит, что в юности ему предсказали смерть от голода и теперь хранит провизию, чтобы обезопасить себя.

Общение колонистов с отъявленными негодяями Талаверы пошатнуло дисциплину. Многие начали поговаривать о возвращении на Эспаньолу на судне пиратов.

Напрасно сторонники губернатора все время твердили о скором прибытии Энсисо, словно у них были некие неведомые известия. Солдаты часами вглядывались в море, но не видели на горизонте обещанного судна. Несмотря на всю экономию губернатора, провизия, привезённая Талаверой, заканчивалась. Вновь увеличилась смертность от болезней, вызванных голодом. Несколько раз Куэвас и Писарро сообщали губернатору о заговоре среди поселенцев, собиравшихся бежать на Эспаньолу на корабле Талаверы.

Дон Алонсо ходил по городу и своим присутствием и разговорами ободрял тех, кто прибыл с ним из Санто-Доминго, пытаясь возродить в них былое восхищение и суеверное уважение, которое они к нему когда-то испытывали.

Он полагал, что в его жизни наступил решающий момент. Однажды ночью, оставшись наедине с верным Куэвасом, он сказал ему с грустной откровенностью:

– Если бакалавр не придет нам на помощь, наша гибель неизбежна; но и это не заставит меня бросить начатое. Эта земля – мой единственный шанс разбогатеть и править. Если я покину эти места нищим и побежденным, как мне собрать новую команду и внушить людям веру в успех наших следующих экспедиций?

В беседах с колонистами Охеда пытался передать им свою железную решимость.

– Было бы безумием, братья, – говорил он, – покинуть сейчас эту землю, которая так тяжело нам досталась. Нужно лишь дождаться прибытия подкрепления от бакалавра, чтобы захватить соседние территории и стать хозяевами их богатств.

Несмотря на все эти доводы, в его окружении росло недоверие, а дисциплина – падала; и тогда он попытался успокоить своих людей неожиданным предложением:

– Я сам отправлюсь в Санто-Доминго за подкреплением, – произнёс он. – Вас это устроит?

Эти слова были восприняты с энтузиазмом. Все доверяли его изобретательности, энергии и влиянию. Нет никакого сомнения, что помощь будет получена, если сам Охеда отправится за ней. И защитники Сан-Себастьяна выразили общее согласие с решением своего командира, следуя тем демократическим традициям, которые как только прекращались военные баталии, требовавшие деспотизма и единоначалия, всегда вновь появлялись в жизни этих покорителей нового мира.

Франсиско Писарро, как заместитель Охеды, должен был остаться управлять колонией в Сан-Себастьяне до прибытия адвоката Энсисо, который по должности был выше него, поскольку имел титул главного алькальда. Писарро и его люди должны были оставаться в Сан-Себастьяне пятьдесят дней и, если за это время не получат вестей от Охеды, а адвокат с подкреплением так и не появится, они вольны покинуть колонию и вернуться на остров Эспаньола.

Охеда оставлял две бригантины – последние остатки его флотилии. На них поселенцы Сан-Себастьяна смогут переправиться в Санто-Доминго, когда истечет оговоренный срок. Сам дон Алонсо собирался отправиться на генуэзском судне, украденном пиратами.

Бернардино де Талавера со своей бандой хотел как можно скорее покинуть Сан-Себастьян, где умирало столько людей. Ведь они ехали в надежде заполучить огромные богатства, а обнаружили лишь голод и болезни. Стоило лишь высунуться из-за частокола, как тут же со всех сторон слышался свист отравленных стрел.